– Хорошо! Мы Вас еще вызовем на допрос. Пока до окончания следствия не покидайте город. – и так Твардовский покинул комиссара, где Милон его ожидал они вышли на улицу.
– Милон! – начал ехидно. – Вы готовы были поклясться на Библии, мол, что Вы говорили правду, а госпожа вчера призналась, что любила Вас.
– Как? – Милон чуть не рухнул на землю.
– И что же Вы теперь будете делать? – Твардовский это сказал для одной цели, чтобы теперь пришлось страдать не ему одному.
Твардовский прекрасно понимал, что Милон по своей доброте сердечной не стал бы отбивать Нерукавину у ее мужа, и просто оставил его в думах сел в карету и обратно. Поехал в больницу Милон, следом ехал за ним Твардовский рассуждал, что ему опять придется покинуть этот город. Мимо проехала карета его сестры «Даже с сестрой не попрощаюсь» – подумал он, «Ладно хоть в последний раз взгляну на Нерукавину». Твардовский долго мужался и наконец, потекли слезы. Даже в каменном сердце может появиться трещина жалости, доехав до больницы в ожидании свежих вестей от Нерукавиной, но при виде взора старого друга проник в ярость.
– Ложно ли дело? – спросил любезно Любов.
– Да, ложный вызов.
– Ваша сестра поехала за вами следом.
– Что вы говорите?! – а сам думал «Ложный вызов… Уж такой ангел не попадет в лапы беса»
– Андрей Семенович, у меня к вам разговор. – в голосе Нерукавина была угроза.
– Да- да. -слегка удивленно повернулся к нему.
– Ну тогда, наедине. – тот махнул головой.
– Ну тогда пройдемте. -оба они вышли на улицу. Нерукавин был не в настроении, но все же начал:
– Андрей Семенович! Я всю жизнь считал вас лучшим другом.
Как раз подъехала карета Милона. Он вылез из нее и направился в госпиталь, его заметил только Твардовский, который понимал уже в чем суть
–А Вы так подло обошлись с нашей дружбой, я Вам верил, а Вы…
– А ну и что?! – воскликнул наконец. Людей там не было, где они уединились и в полный голос, можно было разговаривать свободно.
– Ты что считаешь, что дружба в наше время что-то значит? То уж точно она не ценится, ты сынок из богатой семьи, глупый, ничего не добился, тебе все на блюдечке. – говорил Твардовский. Нерукавин расширил глаза. – Все доставалось на блюдечке да с голубой каемочкой, мне же всегда приходилось, чтобы жить, так выживать чтоб меня не съели, понимаешь?
– Что это завидность, Твардовский?
– Какая к черту зависть? Уважение. Вот что, я уважаю тех людей, которые добились всего сами, которые стремятся быть уважаемыми, а не тех людей, которым это уважение подарили.
– Но тема то ведь не об этом, кто и как!