Свардовский повернул голову и увидел перед собой заплаканную девушку. Она, не дав профессору вымолвить и слова, бросилась к нему.
– Аркаша… Он совсем-совсем ничего не помнит и почти ничего не соображает… А сейчас он еще и бесится! О, он стал таким вспыльчивым! Это больше не он. Моего Аркаши, моего любимого человека больше нет…Как и вашего помощника-лаборанта, Аркадия…
Иван прижал к себе девушку, сочувствующе похлопал по плечу. Ничего более он не в силах был сделать.
– А остальные? Как же остальные?
Мария Цветкина всхлипнула.
– О них ничегошеньки не известно… Но, вы видели, что они сделали с Аркадием? Вероятно, и с ними такое провернули…
– Не может такого быть… – пробормотал Иван, сам прекрасно понимая, что все может и, кроме того, скорее всего так все и было.
Ладони профессора задрожали и вдруг непроизвольно сжались, а где-то внутри разгорелся огонь ненависти. Свардовский покачал головой, дабы отогнать от себя дурные мысли и огляделся по сторонам. Он нигде не мог найти товарища.
– А где же Виктор? – обратился Иван к девушке.
– А Виктор…-Мария замялась, вытерла слезы и потом продолжила: – У него началась маниакальная фаза, его увели…
– Как увели?! Куда увели?!
– Не знаю, куда именно. На процедуры. Сам доктор Мор в этом поучаствовал.
Иван закипел от злости. Все в один миг внутри перевернулось. Только гнев в чистом виде, только одна единственная эмоция и одна единственная мысль…
– Ты видела Мора?!
– Да, видела… На вид он обычный… Да, черт возьми, вот же он! – девушка схватила профессора за руку и отвела в сторону, указывая в конец коридора.
В том месте, куда показала Маша, стоял человек в окружении нескольких медсестер. Высокий, широкоплечий и черноволосый доктор лет сорока пяти, на вид вполне обыкновенный врач, под стать обычным санитарам. Но стоило ему полностью повернуть к Ивану свое лицо, профессор ужаснулся блеском его маленьких, хитро-хитро прищуренных глаз, выглядывающих из-под треугольных очков и презрительно-ядовитой усмешкой, застывшей на гладко выбритом морщинистом лице. Иван смотрел на доктора, не отводя взгляда, и, чем больше смотрел, тем отвратительнее становился Мор. Главврач окончил разговор с медсестрами и, небрежно махнув им рукой, направился прямиком по коридору, в сторону Свардовского и Маши.
Иван больше не мог ждать. Ни единой больше мысли, ни единой эмоции не было в голове Свардовского, когда он бросился на Мора. Где-то позади истошный крик медсестры, там же и умоляющий плач Маши с просьбой прекратить. Затем подбежали санитары…
Иван поднял тяжелые веки. На грязном белом потолке на витом проводе одиноко тускло горела лампа накаливания, едва освещая небольшое помещение. Мужчина окинул комнату мутным взглядом и с ужасом осознал, что не помнит и, более того, не знает где находится. Он лежал на жесткой кровати в большой белой сорочке, которая явно была велика. В попытках вспомнить хоть что-то, Иван с трудом поднялся, сел на край кровати и огляделся. Вокруг были серые стены, обтянутые зачем-то такой же серой и грязной тканью и…больше ничего.