Иван еще раз окинул взглядом комнату, надеясь, может быть, увидеть в ней какие-то перемены. Но комната продолжала давить на рассудок своей пустотой и белизной. Свардовский сделал пару шагов, провел ладонью по мягкой стене и задумался. Спустя миг, Иван, скрипя зубами, уже пинал стену ногой, хватаясь руками за ткань и пытаясь ее оторвать от злосчастной белой стены. Он кричал, проклинал все сложившиеся обстоятельства и самого себя. Кричал и бился о стену, пока совсем не обессилел и не упал на пол.
‘’Что же ты делаешь?! Какой позор! Это место превратило тебя в психа, хотя попал ты сюда здоровым! Ха, ха-ха! Поздравляю, Ваня! Смотри, кем ты стал… Неотесанное, невоспитанное, кидающееся на всех подряд животное! А еще профессор называется! Ха-ха! Профессор в области идиотизма! ‘’
Иван Свардовский, лежа на полу, начал неожиданно смеяться. Он смеялся заливистым, почти истерическим хохотом, хватаясь за голову. Наконец, когда приступ прошел, профессор опомнился. В панике он вскочил на ноги, тяжело дыша, прислонился к стене.
– Я не могу допустить того, чтобы это место свело меня с ума… Теперь, когда я все помню, я обязан завершить начатое! Только бы не тронуться умом, Господи…
Иван сполз по стене на пол, сделал несколько глубоких вдохов и лег на пол, подложив под голову руки.
‘’Самое главное сейчас-дождаться, пока выпустят. Всего-то пару часов… Единственное, что сейчас может убить в таком месте, так это мои собственные, уже несколько размазанные, нездоровые и, кажется, уже принадлежащие не мне, мысли…’’
Свардовский молча созерцал потолок в течение нескольких минут, стараясь не думать ни о чем. Но полная тишина не давала покоя, затягивая на разуме Ивана петлю. Свардовский просто не мог не думать, находясь в тишине.
– Так, Ваня, есть еще хороший способ ни о чем не думать – заснуть. Постарайся заснуть и все, как откроешь глаза, глядишь и выпустят…
Несколько утомительных часов Иван Свардовский пытался заснуть, отогнать мысли прочь. Он ворочался, полежал в нескольких местах, использовал все действенные методы, но заснуть так и не смог. Не смог он и избавиться от пожирающих сознание тревожных мыслей. Профессор пробыл там всего несколько часов, но ему казалось, что перед ним пробежала целая жизнь.
Растерянный и изможденный Свардовский тут же оживился, оказавшись на свободе, хотя чувствовал он себя несколько иначе: не осталось о прежней жизни и о том, кто он, больше ни мысли. Осталась только одна отчетливая мысль: нужно довести дело до конца.
– Иван Сергеевич! -услышал он позади себя голос Маши, который тут же напряг его тем, что дрожал.