Иван уже готов был броситься на помощь больному, но в этот момент на крик сбежались санитары, которые оттолкнули профессора, быстро подняли больного и, схватив его под руки, поволокли через коридор в неизвестном направлении. От перенесенного потрясения у Ивана снова резко закружилась голова, а виски сжало болью, он покачнулся, едва не оступился, как сзади его кто-то поддержал. Свардовский повернул голову и увидел перед собой мужчину, довольно приличного вида: черные волосы были аккуратно причесаны, больничный халат-чист, а сам мужчина был достаточно здоровым на вид, только, разве что, худым очень и бледным.
– Спасибо, – сказал профессор.
– Не обольщайся, ты просто мне на ногу едва не наступил, – хмыкнул мужчина, – ох, уж эти слабонервные новички!
Иван не счел нужным что-либо отвечать, однако последовал в столовую вслед за этим мужчиной и даже сел рядом. На завтрак в тарелку плеснули очень вязкую и уже остывшую кашу, но профессор был до того обескуражен, взволнован и заинтересован одновременно, что не замечал вкуса паршивой еды. В отличие от остальных больных, которые фыркали, ворчали и нехотя ковыряли безвкусную субстанцию. Какое-то время за завтраком царила тишина, когда один из пациентов, сидевших за соседним столом, подорвался, схватил свою тарелку и завопил:
– Сами жрите эти помои! Я не буду это есть! – он собирался, кажется, уже швырнуть тарелку, но отчего-то затрясся, а потом произнес другим, уже сиплым голосом: – Нет, ты не можешь бросить эту тарелку, ты же знаешь, это твой завтрак, до обеда ничего другого не получишь…
Вдруг он снова затрясся и крикнул вновь, уже первым голосом:
– Но я сыт по горло этой дрянью! – больной все-таки схватил тарелку и, что есть силы, швырнул ее в стену.
Тарелка вдребезги разлетелась, каша размазалась по стене.
– Молодец, идиот, теперь тебя запрут и лишат еды и сигарет! – пропищал мужчина голосом, тембр которого разительно отличался от первого.
– Да к черту их всех! Это невыносимо! В тюрьме и то кормят лучше! –завопил все тот же больной.
Его лицо покраснело, на лбу появилась испарина, он сжал уголки стола и с ненавистью смотрел на несчастную, размазанную по стене порцию завтрака.
– Ты не сидел в тюрьме, почем тебе знать?
– Да я здесь, как в тюрьме! – нечеловеческим голосом заорал мужчина, собираясь опрокинуть стол.
В этот момент вбежали санитары, скрутили буйного и повели в сторону выхода. Больной брыкался, упирался и шипел.
Иван, повидавший на своем веку множество больных, застыл от ужаса. Искаженная гримаса того мужчины никак не выходила из головы.