- Кто "они"? - спросил главный.
- Наблюдатели, - ответила женщина.
Гендрих вскочил:
- Жалкая кучка! Как они могут мешать нам?
- Не недооценивайте свет, - сказал главный, - если бы не они, - мир давно стал бы нашим.
- И все-таки я не gjybvf., - не успокаивался Гендрих, - почему мы, имея столь обширную и централизованую структуру, не можем покончить с ними раз и навсегда.
- Я вам еще раз повторяю, не недооценивайте их, - сказал главный и повернулся к женщине, - что еще?
- Пока все, милорд, - ответила женщина и села.
- Хорошо. А вы что скажете, лорд Мейзон?
Лорд неспеша поднялся и заговорил:
- В высших кругах все под контролем. Даже президент не кашлянет без нашего приказа, будьте в этом уверены.
- А военные? - спросил главный.
- Готовы исполнить любой приказ, милорд.
- Великолепно. Надеюсь, глупые убеждения не помешают им действовать хладнокровно.
- О нет, что вы, - улыбнулась женщина, - вы думаете, мы зря тратим столько денег на Голливуд?
- Великолепно. Мейзон, вы свободны.
Лорд Мейзон сел.
- Господа, на сегодня позвольте закончить, - главный поднялся с кресла, о времени следующего заседания я вам сообщу. Да погаснет свет. Амен.
- Амен, - хором повторили остальные.
Женщина поднялась и быстрым шагом пошла к двери. Гендрих поспешил за ней.
- Глупый малыш, он не возьмет принцессу. Не правда ли, лорд Мейзон? спросил главный.
- Что?.. А.. Да, вы совершенно правы, милорд, - лорд Мейзон улыбнулся и поклонился. Выдержав некоторое время, он выпрямился и вышел вслед за остальными. Главный долго смотрел ему вслед, а затем внезпно разразился нечеловеческим хохотом...
НИТКА
Удивительно видеть, по какой тонкой нити идет человек, пытаясь не свалиться в безумие, не захлебнуться в хаосе познания. Непостижимая сила ведет его вперед, четко указывая грань и помогая балансировать над такой бесконечной пропастью. Хотя, к сожалению, некоторые все же не выдерживают и падают. И, падая, они увлекают за собою других.
А впрочем, у Петра Ивановича была одна сложность. Вооружившись молотком, он, пыхтя от непомерного собственного веса, пытался сколотить более или менее пригодный табурет из обломков старого стула. Его мысли никогда не затрагивала подобная проблема, содержащая явно враждебный философский характер. А философию Петр Иванович не любил.
Воспитанный в духе советского атеизма и привыкший идти к полному коммунизму странными обходными путями, он благоговейно вздыхал при этом от каждого слова, заканчивающегося на -изм (типа социализм, империализм, формализм и прострация, хотя последняя тут явно не лепилась и была совершенно ни при чем. Просто пугал сам необыкновенный оттенок этого слова).