— Это почему еще?
— Потому что два года обучения — это больше двух миллионов йен. А за университет придется выложить больше десяти. У меня нет таких денег.
Именно так. У меня. Извини, теперь табачок будет врозь, опекун. Аки хмурится:
— Я что-нибудь придумаю.
— Возможно. Но пока предлагаю решать проблемы по мере поступления… Найду деньги к сроку — продолжу ходить в школу. Не найду — пойду работать. Кстати, вот тридцать тысяч, — кладу на столик пухлый пакет. Специально мелкие купюры отбирал, чтобы выглядело более внушительно. — Это взнос за следующий месяц. Я даю вам, Аки-сан, тридцать тысяч. А вы не донимаете меня вопросами про учебу, где я пропадаю и вообще, чем занят в тот или иной момент времени. Так скажем, начинаем мирное сосуществование.
— Вообще-то я твой опекун! — пытается он повысить голос, но я давлю это в зародыше.
— Вообще-то вы не мой отец. Это раз… Этот дом принадлежит мне. Это два… Если начнем собачиться, то в момент совершеннолетия я выставлю вас на улицу, Аки-сан. А записать недвижимость на себя без моего согласия вы не можете. Бабушка указала владельцами только меня с отцом. Интересно будет посмотреть, где вы в Йокогаме на крохотную зарплату сможете угол снять. Это три… Поэтому повторю еще раз. Вы хороший человек. Вы брат моего отца. Я вас уважаю. Но я уже достаточно взрослый, чтобы возможные проблемы решать самостоятельно. И пусть формально до двадцати мне еще не видать паспорта и официального совершеннолетия, но это время можно провести мирно. Или поругаться.
Вздыхаю, поднимаю глаза к потолку, где медленно вращается вентилятор. Начинаю описывать «плохой вариант».
— Поругаемся. Вы дадите в сердцах мне в ухо. Я вызову полицию. Подам жалобу. Эту жалобу не забудут показать вашему руководству. На работе за рукоприкладство лишат премии и станут шептаться за спиной. Может быть, даже обойдут с возможным повышением. Одним словом — головная боль и неприятности…
Стучу пальцем по пакету с деньгами.
— Либо раз в месяц я даю вам тридцать тысяч и не спрашиваю, как именно хотите их потратить.
— Мне надо подумать, — мрачно отвечает опекун.
Да, да. Подумать, прикинуть, прожевать и проглотить столь неожиданно проявленную независимость подопечного.
— Ваше дело. Йены забрать? — начинаю тянуть руку, но Аки-сан тут же накрывает взятку ладонью.
— Я сказал — мне! Надо! Подумать!
Отвешиваю церемониальный поклон и добавляю:
— До каникул нужно будет в банк сходить. На меня открыть счет. Буду откладывать по чуть-чуть. В школе можно и восстановиться, если это потребуется. Или просто — на сдачу экстерном собрать… Еще чаю? Нет? Тогда я помою посуду и пойду спать.