Иногда я выходил в туалет. Странно, но меня никто не сопровождал. Туалет находился в конце длинного коридора, там же, где была пожарная лестница. Каждый раз, когда я направлялся туда, меня вновь и вновь посещала мысль о побеге. Убежать было легко: выход на пожарную лестницу был открыт – не во всех кабинетах стояли кондиционеры, и внезапную духоту, которую принесла золотая осень, пытались прогнать сквозняком. Но бежать мне было некуда. Оказалось, что всех моих друзей уже допросили, везде уже провели обыски, изъяли, казалось, всё, кроме моих трусов и грязных носков. Даже Ирка созналась, как снимала меня на свой телефон. Так что побег был бы для ментов только дополнительным поводом меня закрыть и изолировать. Поэтому, каждый раз сливая воду в пожелтевший от ржавчины унитаз, я сливал в него свою надежду на скорое возвращение домой.
Было около девяти вечера, когда наконец допросы закончились и меня отвели в камеру изолятора временного содержания. Мое единственное желание было принять душ, смыть с себя всё говно, которое мне пришлось выслушать за этот кошмарный день, а потом просто упасть лицом в чистую, мягкую, пахнущую Иркиными волосами подушку и уснуть. Я это себе так четко представил, пока меня вели по каким-то коридорам и лестницам, что в какой-то момент на доли секунды провалился в сон. Ноги передвигались на автомате, а веки медленно закрылись, и вместо темноты коридоров глаза мои увидели яркий свет залитой солнцем комнаты.
Ирка стояла спиной к окну, поэтому из-за слепящих лучей лицо её было разглядеть тяжело. Но зато, как при солнечном затмении светятся края луны, так и очертания её обнаженного тела были залиты авророй, подчеркивая стройную фигуру. Особенно выделялся маленький треугольник, что образовался с между упругими бёдрами в их основании. Лучики солнца, как перышками, нежно касались её молодой кожи, возбуждая светлые волоски, отчего свет переливался, наполняя всё вокруг игрой чуть уловимых глазу солнечных зайчиков.
«Лицом к стене!» – голос охранника отозвался ударом молота, расплющивая моё видение словно консервную банку. Он перебирал ключи, а каждое побрякивание отдавалось в барабанных перепонках: будто я сидел в колоколе, а кто-то изо всей силы по нему колотил. Поворот механизма – и ригель замка с лязгом открыл тяжелую дверь.
В нос ударило запахом сырости, плесени, человеческими испражнениями, потными телами и грязной одежды. Я неуверенно перешагнул через порог и тут же в испуге оглянулся назад: тяжелая дверь с грохотом закрылась за моей спиной, засов с лязгом перекрыл мне путь назад.