прижимать начали… Вызвали в ФСБ. У них там есть такое управление «Э». Говорили и про жалобу, и про здание, и про журналы наши… Потом в один прекрасный день за нами прямо на собрание пришли. В масках, с автоматами. Литературу изъяли, документы все. Журналы-то наши разве к чему-то призывают? Ведь там только цитаты из Библии… Затем потерпевшие какие-то нашлись, которых мы якобы призывали ко вражде с православными», – Анатолий рассказывал с остановками, задумчиво, как бы проживая снова свою историю.
«Экстремизм? Мне это знакомо… Так вы не один здесь?» – осторожно спросил я.
«Пять человек. Сестра Ольга была ещё, но её отпустили».
Он посмотрел на меня и добавил:
«Знаешь, в том, что нас давят сегодня, да ещё таким грязным способом, в этом нет ничего нового. Ведь и сам Иисус был казнен по ложному обвинению».
Он немного помолчал, потом продолжил:
«На допросах нам прямым текстом предлагали от жалобы отказаться и отдать здание. Я адвоката потребовал. Не дали, даже звонка не разрешили сделать. Про связь с НАТО спрашивали, про Америку. Глупость какая. Про «Сторожевую башню», ведь её за границей печатают. Я без адвоката говорить отказался. Тогда меня отвели куда-то, комната на туалет была похожа: кафель, окон нет, только лампа одна. Не следователь выводил, другой. Там у них каждый свою роль выполнял… Опомниться не давали… Завели и с порога сильным ударом вот сюда, – Анатолий указал на заднюю часть бедра, – поставили на колени. Руки поднять заставили. Я руки только поднял – опять удар. В живот. Наверно, ногой, потому что сильный, аж дыхание перехватило… Я, значит, ртом воздух хватать пытаюсь, а мне на голову пакет надели и скотчем вокруг шеи… Потом на пол повалили, руки-ноги тоже связали. Дышать не могу, в глазах всё помутнело, а они чем-то тяжелым по голове, по спине, по ногам начали бить… Их там несколько было. Трое, что ли… Орали прямо в ухо, чтоб я от жалобы отказался… Я им в ответ, чтоб пакет сняли, а они – про жалобу… Лежу, сознание теряю. Вдохнул, а пакет к языку прилип. Ну я что есть мочи стиснул зубы. Чувствую, через дырку в пакете в легкие воздух струйкой потянулся. С кровью. И не почувствовал, как язык прокусил… Один из них увидел, что я воздух хватаю, ещё сильней бить стал. Наверно, тогда я всё же сознание потерял… Очнулся – на меня воду льют. Только глаза приоткрыл, так они снова орать начали. Я им что-то про Конституцию, про адвоката опять же, а они мне электрошокером в нос… Потом разряд тока… Всего аж перекосило, как эпилептика. Жилы, думал, от боли разорвались…»