Да и в своей палате Лаврентьева нашла с кем общаться. В один из дней на соседнюю кровать положили девушку лет двадцати-двадцати трех по имени Лера. Она была высокой, очень красивой натуральной блондинкой. Кристину сразу же поразили нарощенные черные ресницы красавицы и пухлые губы. Лаврентьева даже подумала, что девушка работает моделью, но на самом деле красавица оказалась студенткой какого-то университета. Лера очень боялась оставаться в палате без Кристины, но Лаврентьева успокаивала красавицу, что лежачие старухи совершенно безобидны. Они живут в отделении уже давно по причине того, что их родственники наотрез отказывались забирать их домой. «Но почему их не отправляют в дом для престарелых?» – как-то удивилась Лера, но Кристина только пожала плечами, потому что ответа на этот вопрос не знала.
Любящая петь матерщинница Света, была алкоголичкой с огромным стажем. И ее дети, дочь и сын, просто боялись оставаться с ней наедине. Однажды напившись до поросячьего визга, пятидесятилетняя Света бритвой разрезала обивку кожаного дивана на узенькие полоски, а потом принялась резать и себя. Когда дети вернулись домой, то застали мать без сознания в луже крови. Правда, справедливости ради, дочь все же иногда навещала съехавшую с катушек мать, но больше десяти минут в комнате для свиданий не засиживалась. Она отдавала сестрам кое-какую еду для матери, памперсы, да чистые майки со спортивными штанами. Сама же Света на визиты дочери не реагировала. Она молча сидела в инвалидном кресле и тупо смотрела в пол. Несколько раз неадекватная Светка пыталась рвать и простыни. Но надзирательница Томилина, вовремя заставшая алкоголичку за этой непростой работой, вызвала постовую сестру и Светку быстро успокоили, привязав к кровати. А Томилина, смачно матерясь себе под нос, еще час зашивала изуродованную простынь.
Постоянно бубнящая старушонка Ульяна Ивановна Феоктистова в прошлом году отметила свой девяностый день рождения. В отделении ее любовно называли Фенечкой. Была у Фенечки одна страсть: поправлять всем постели. Если ей удавалось выбраться из палаты, то она тут же плелась в другую. Шаркая тапками, старуха бродила между кроватей, сухонькой ручонкой сметая с пододеяльников невидимые соринки, а потом разглаживала простыни и поправляла подушки. Иногда ей чем-то приглядывалась чужая кровать и тогда Фенечка укладывалась на нее, не взирая на протесты хозяйки постели. Медперсонал загонял неугомонную старушонку назад в шестую палату, но ненадолго. Как только появлялась возможность, Фенечка вновь поднималась и шла наводить свои порядки. Ее частенько привязывали, но отучить от визитов в другие палаты Феоктистову было не реально.