Когда Полина отошла от них на достаточное расстояние, девочка после тревожного раздумья огляделась по сторонам и тихо произнесла:
– А хотите, тетя Аня, я вам и про себя расскажу?
– Правду? – осторожно поинтересовалась Анна Яковлевна.
Девочка утвердительно кивнула и, присев напротив Власовой, начала свой рассказ:
– Я родилась в тюрьме и свою маму не помню. Я никогда не видела и своего отца. Когда маму посадили, он, как последний гад, сбежал куда-то в неизвестном направлении. Через два года мама там же родила Снежану от какого-то охранника или мужика, который ее там навещал. Я жила с бабушкой, потом они забрала к себе и сестру. Да. У меня есть младшая сестра. И сейчас ей тринадцать. Как я уже говорила ее зовут Снежана. А когда мама вышла из тюрьмы, то к нам не вернулась. Уехала в столицу счастья искать, там быстро спилась и померла. Бабушка только радовалась, что избавилась от такой плохой дочери. Бабушка у нас была очень строгая. Она такой была и с мамой. И представляете, однажды, когда она вычислила, что мы с сестрой курим, а курить я начала с одиннадцати лет, то она распотрошила наши сигареты и заставила жрать табак. Как мы не умерли тогда, не знаю. Но именно тогда Снежанка первый раз порезалась. Это она первая начала резаться, а я уж за ней следом. – Оксана подтянула рукав халата к локтю и продемонстрировала многочисленные, но уже побелевшие тонкие порезы на тонкой руке. – После этого нас отдали под опеку государства, и мы какое-то время вместе жили в детском доме. А потом меня типа удочерили, забрали в семью, а Снежанку оставили в детдоме. Когда нас разлучали, то не спрашивали хотим ли мы удочеряться. А мы не хотели. Мы хотели назад, домой.
Тут Оксана нахмурилась и замолчала. Потом по лицу девочки пробежала волна брезгливости и страха и она тяжело вздохнула.
– Если тебе трудно говорить, то давай оставим это, – пришла на помощь подростку Власова.
– Нет, тетя Аня. Я хочу вам все рассказать, иначе взорвусь и сорвусь с катушек. Я же видела, как вы всех внимательно и терпеливо слушаете. Вы не прерываете, не осуждаете и не злитесь. Вы никогда не сказали ни одного плохого слова ни о ком, даже про алкоголичку Катьку и про ту Хрипатую медсестру, которая отказалась вам руки перевязывать. Я бы на вашем месте разорвала бы ее на куски, как последнюю гадину. А признайтесь-ка, это благодаря вам ее убрали отсюда? Вы пожаловались на нее?
– Да. Не буду скрывать этого ни от тебя, ни от кого бы то ни было. Дочь все рассказала заведующей отделением, и та приняла меры. Оказывается, и до меня на Хрипатую часто жаловались больные, – честно сказала Анна Яковлевна.