— Сергей сдал кольца в ломбард…
— Дай угадаю. Он опять проиграл?
— Да.
— Вот уж горбатого могила исправит.
— О чем вы тут шепчетесь? — раздается любопытный голос Насти.
— О делах, — хмуро отвечает Алекс.
— Какие деловые, — Настя обнимает меня со спины, чмокает в щеку и усаживается на бортик фонтана, хитро прищурившись. — Ты такой мрачный, потому что у тебя очень серьезные дела на ночь глядя нарисовались?
Копия Светланы. В первый год после похорон мне было больно и мучительно смотреть в лицо дочери и видеть в нем юное отражение супруги, которая оставила меня. Сейчас при взгляде на Настю сердце не кровоточит, а вибрирует светлой печалью и наполняет душу густой любовью.
— Я тут подумала, — она вытягивает правую ногу и огорченно смотрит на носочек, — зря ты отпустил Яну.
— Прости?
— Она же тебе нравится, — поднимает глаза и прищуривается. — Да и я была не против мачехи. Молодая она для тебя, конечно, но любви все возрасты покорны.
— Ты считаешь меня старым?
— Но ты все равно будешь постарше Яны.
— Но не настолько, чтобы шел разговор о том, что… — сердито выдыхаю и отвожу взгляд. — Так, Настя, никакой тебе мачехи.
— Почему? — она капризно тянет. — Я не заслужила мачехи?
Алекс позади издает смешок, но делает вид, что кашляет, когда я на него оборачиваюсь.
— Возможно, — Настя скрещивает ноги и опирается руками о бортик, глядя на меня снизу вверх, — однажды… через некоторое время… если бы для тебя это было важно…
— Не тяни резину, — скрещиваю руки на груди.
— Я бы назвала Яну мамой, — она обнажает зубы в озорной улыбке.
— Ты издеваешься?
— Нет. Ладно тебе. Может, не мамой, а мамой Яной, — клонит голову на бок. — Вы бы вызвали меня на серьезный разговор и…
— Прекращай, — глухо и зло обрываю Настю. — Это не смешно.
— Согласна, — едва слышно отзывается она, не спуская с меня глаз.
Я так и не смог с Настей серьезно поговорить о смерти Светланы, и до сих пор не могу найти слов, чтобы коснуться этой темы, а она важна для моей дочери.
— Я любил и люблю твою маму… — хрипло начинаю я. — И буду любить.
Что я еще могу сказать? Из меня клещами и под пытками не вытянешь большего. Я смирился со смертью жены и выплакал из себя черную скорбь. В одиночестве, что, наверное, было ошибкой. Это отдалило меня от Насти, над которой все еще нависает тень утраты.
— Я знаю, но она бы не хотела, чтобы ты до старости прожил в одиночестве. Хорошо, с Яной не срослось. Укради себе новую женщину, — Настя с наигранным озорством улыбается. — Однако я не гарантирую, что я с ней подружусь. Я, знаешь ли, придирчива к мачехам.