Если бы я увидел себя в зеркале в тот момент, то, наверное, испугался бы своей бледности. Перед глазами возник тот инструмент, о звуках которого я знал только из рассказов мамы. Когда вспоминала отца, голос её дрожал, и она начинала говорить почти нараспев. Мне за свою жизнь ни разу не пришлось услышать игры отца на скрипке. И что теперь говорить… Мне и мечтать-то уже об этом – только себя обманывать. Отец настолько слаб, что ложку едва подносит к губам. А воспроизвести звуки скрипки для отца, как и вернуть прошлое, увы, невозможно.
Мне в буквальном смысле хотелось, взяв скрипку, прижать её к груди. Точно так же, как недавно я прижимался к отцу. Словно скрипка эта – новорожденный.
Я умоляюще посмотрел на отца, протягивая руки к глянцево-коричневому корпусу инструмента. И в его глазах прочёл снисходительно-ревностное одобрение. Таким взглядом мог обладать тот, кто имел власть и многим властвовал и, передавая свои владения, уходит на покой. А мой взгляд был не чем иным, как взгляд ребёнка, выпрашивающего долгожданную игрушку.
И трепетно, едва касаясь кончиками пальцев, – только бы не уронить, не поцарапать, не помять! – я потянул её на себя. Поднёс поближе, чтобы рассмотреть слои лака и рисунок структуры древесной породы, из которой создан шедевр, принадлежащий отцу. Вдохнуть звуки, доносящиеся от скрипки, как от морской ракушки. Слиться с очарованием тонкого проникновения волшебного звучания, некогда раскрывающего необъятные просторы человеческого воображения.
Как мне ни хотелось поцеловать скрипку, я не позволил себе этого из уважения к инструменту, которому отец посвятил всего себя. Так мне говорила мама. И в какой-то момент, словно музейный экспонат, случайно оказавшийся у меня в руках, пока никто не увидел, я так же аккуратно положил её обратно. Быть может, именно этот предмет оказался причиной разрыва моих родителей. А если это в самом деле так, не относиться ли мне к этой скрипке, как к чему-то одушевлённому, например как к разлучнице, ради которой отец ушёл из семьи? И как не поверить в это, если она до сих пор с отцом? А ни мамы, ни меня нет рядом…
Я понимал, что фантазировать на эту тему можно до бесконечности, пока не сойдёшь с ума. И тут взгляд мой зацепился за картонную папку на полке, торчащую между каких-то полотенец. Это была та самая папка, о которой мне говорил отец.
В моих руках были документы из бюро технической инвентаризации. Я перемахнул титульный лист. Но первое, что увидел, было не свидетельство, не кадастровый и не какой-то другой официальный документ. Передо мной лежала фотография мамы. Могу себе только представить, какое выражение в тот момент приобрело моё лицо. Сколько же за последние два дня я испытал ощущений! Наверное, за спектакль с сюжетом в несколько жизней столько не испытаешь! Я улыбнулся и опять чуть не заплакал.