Когда он сообщил маме, что в том кружке, куда он записался для творческого развития, его назвали будущим артистом, Вико уже решил, что первый шаг в достижении цели сделан. Оставалось не отступать от задуманного.
Странными сложились образы семьи и детства в сознании Вико. Семья вроде бы сохранялась, но папа жил отдельно. А с момента, когда бабушки одна за другой, со слов мамы, переместились на небо, папа чудесным превращением стал буквально сказочным героем, о котором можно было только прочитать или услышать.
Ия не читала книг и почти ничего не делала по дому, но очень много теперь говорила о своём бывшем муже и отце Вико. Все воспоминания и разговоры о нём превозносили личность и значимость Павла Дреза настолько, что Вико сам для себя оправдывал отсутствие отца за невозможностью быть сопричастным его земному существованию.
Вико знал, что мама плохо видит, и вспоминал об этом, когда засыпал ночью под одеялом. А обсуждая с ней прошедший день и пересказав всё происходящее в его жизни, он забывал об этом, потому что Ия самозабвенно рассказывала сыну о якобы полученном новом письме от папы. Она через день утверждала, что получает новые послания от мужа, и приводила цитаты из написанных писем семье, в которых особенно выделяла описания его тоски и любви к себе и сыну.
С того момента, когда к Вико перестала приходить его «бабуля» и сам перестал навещать маму отца, он пребывал в постоянном ощущении ожидания возвращения каждого члена семьи. Но если про своих бабушек Вико мало-мальски всё понял из объяснений мамы, то к папе он начал накапливать свои детские вопросы: почему пропал и когда вернётся.
Возникающие подозрения в правдоподобности бесконечной концертной загруженности своего отца у Вико заглушал сон. Подрастающий мальчик жил непрерывными историями о знаменитом музыканте, которого очень ждут другие люди в разных концах света. Несколько лет Вико утопически верил во всё, что ему говорила мать, и безоговорочно ждал возвращения с гастролей отца. И только когда мальчик засыпал в своей кровати, сомнения о реальности всего, что говорит мама, возникали в его голове всё чаще. Но именно они и заставляли, поуютнее съёживаясь на ночь, поскорее засыпать с мыслями об отце, отгоняя навет о сочинительстве мамы.
Вико представлял, как другие дети нуждаются в его папе – таком волшебнике со скрипкой и смычком – рождающем невыразимо пленительную и спасающую мир музыку. И ждал… Вико, заслушиваясь мамиными рассказами об отце, умилённый воображал картины выступлений папы и ликующие массы детей и взрослых у подмостков сцен, на которых возвышался узнаваемый силуэт со скрипкой. И переживая всё это как на яву, готов был ещё чуть-чуть подождать папу и знал, что он-то сам как раз ещё наслушается и насладится всем, чем живёт его отец.