–Я вам уже объясняла последовательность подачи заявления.
Он подаёт кому-то знак, я даже не успеваю ничего понять, меня ударяют по голове, я теряю сознание.
Прихожу в себя, сидя на коленях, голова видимо на сиденье, руки и ноги связаны, рот заклеен, на голове менгире. Чувствую движение, значит едем в машине.
Не подаю вида, что очнулась.
– Я сначала думала нам сюда какую-то бабищу пришлют, а смотри ничего такая.
Может потом хозяин ее на своё усмотрение отдаст. Если нет, то мы обговорили все.
Они мерзко смеются, мне становиться жутко, противный липкий пот струиться по спине.
На кочке я ударяюсь коленями и всхлипываю.
– Очнулась! – слышу голос Игнатова.
Через пару минут машина останавливается, они выходят и вытаскивают меня, ведут так же с мешком на голове.
По звуку под обувью я понимаю, что иду по паркету или ламиннату. Меня садят на стул, развязываю завязки на мешке, стаскивают. Я щурюсь от яркого света: напротив меня панорамное окно, за ним закат пылает по все ширину горизонта.
У окна спиной ко мне стоит мужчина, он медленно поворачивается и садится в шикарное кожаное кресло.
Я привыкаю к свету, я его узнаю.
Мое сердце пропускает несколько ударов, во рту пересыхает.
Игнатов отрывает скотч с моих губ, я морщусь. Человек в кресле узнаёт меня, я это вижу в его взгляде, но он спокоен. Он не ожидал меня тут увидеть, это Слава.
– Ну ты и мразь, Еськин! – зло бросаю ему.
Он изменился, стал ещё шире в плечах, более грациозен. На нем шикарный костюм, сшитый явно на заказ, белоснежная рубашка, запонки на манжетах.
– Вы, что знакомы? – спрашивает Игнатов, толи меня, толи его.
Еськин даёт знак кому-то позади меня, мне развязывают руки и ноги, передо мной на край стола ставят стакан с водой, Я хочу зашвырнуть его в лысую голову. Слава понимает отчем я думаю, подымается и делает знак рукой, его помощники выходят из кабинета.
Он ставит стул, точно такой же как подо мной, напротив и садиться, в его руках стакан с водой.
– Думаешь, я буду кормится с твоих рук? – спрашиваю его.
– Как же я не догадался, что Евстасия Андреевна, то же что и Стася, – отвечает он, его голос стал ещё более глубоким, таким правильным, словно ему ставили речь.
– Я тоже не догадалась, что это не славный лес, а Славин Лес. Хозяин жизни? Да?
– Пить будешь? – спрашивает он.
Я пинаю его с ножку стула, вода плещется на пол. Он хватает меня за челюсть, но тут же одёргивает руку, словно на демона плеснули святой воды. Затем толкает вместе со стулом к столу, на нем разложены ровные стопочки документов.
– Поставь свои подписи и можешь быть свободна.