На Мурлова молния произвела странное воздействие: в тот миг, когда ее ослепительная и хрупкая громадина рухнула за студенческие общежития, он почему-то подумал: что-то случится со мной сегодня, что-то произойдет.
От входа вверх по лестнице к раздаче уходила очередь. С верхней площадки Гвазаву окликнула Фаина: «Савушка!» Гвазава поморщился. Он был зол на нее. Она и раньше не посвящала его в свои планы, но в этом, навязшем у всех на зубах, «погружении» она, говорят, дала чертей, вернее, чертям. Поговаривали и о Филологе, и о покрытом серебристой шерстью лидере, и об отроках из академических семей. Словом, «напогружалась» под самую завязку. И не то обидно, что там было у нее с ними, а то обидно, что не было этого у нее с ним. Тоже мне, ломалась да кочевряжилась. Дешевка!
Фаина была с секретаршей директора неприступной Альбиной и Анной Николаевной. Анна Николаевна оживленно рассказывала о шаровой молнии. Это был ее конек: молнии, собаки, крысы, мужики и прочая нечисть. Разумеется, девушки всего этого не знали, но подщебетывали в меру своих способностей. Анна Николаевна не была оригинальна. Как только начинается гроза – очевидцы наперебой начинают рассказывать о шаровой молнии. Кстати, местное радио как-то сообщило, что в Воложилинском ОНТИ имеется документация на шаровую молнию. Когда Сосыхо, занимающийся электрическими разрядами, обратился на радио, радио извинилось за ошибку диктора – тот прочитал «молния» вместо «мельница». Сосыхо после этого успокоился, он несколько дней думал, что у него стряслось что-то с головой и что не быть ему членом-корреспондентом.
– В прошлом году, – говорила Анна Николаева, – я сама вот этими глазами видела у Синявских шаровую молнию. Вот так вот, – она показала перед собой двумя руками молнию, размером с трехкилограммовый арбуз. – Балкон был открыт. И вот так я сижу, вот так вот – они, Синявские. А на тумбе, рядом, кот Василий. Это Синявский его в честь Василия Сталина назвал. Он у них весь гордый из себя, герцог! Кстати, на бульдога даже не смотрит. Презирает его, собаку такую! Мы чай, значит, пьем, а молния вот так это влетает, молчком, и – на кухню, потом – в ванную, и – к нам! Мы обмерли, моргнуть боимся, а она над котом проплыла – тот как заорет! И искры из него, как из розетки. Потом над нами прошлась и – вжик! – опять на балкон. А у меня в глазах потом долго зеленые круги плавали. Синявский говорит, что влетела молния золотая, а вылетела черная. Чего не знаю – того не знаю, цвет не разглядела. Да и насчет Синявского сомневаюсь, что разглядел. А кот трясся и орал дико минуты две. К нему еще бульдог подошел, голову свою, во такую, задрал и понюхал: Ф-фу! Ф-фу! А кот ему: Ш-шш! Ш-шш!