Серебристая дымка
юных снов и мечтаний
зазывала меня
в бесконечную высь.
В жизни выпало мне
воли будто б немало,
но хотела душа
над собою взнестись.
Исходил я дороги,
по которым согласно,
беззаботно и шумно
ровесники шли.
И вот понял сейчас,
что искал я напрасно
перекрёсток большой,
остановку в пути.
Было трудно порой,
неуютно, немило
в одиночку брести
без надёжных примет.
Сам себе я порою
становился постылым,
убежать бы хотел
от того, что имел.
Не влекла меня детства
приятная сладость
под манящие тени
золотого шатра:
слишком скоро была там
оставлена радость,
слишком много постиг
я утрат.
Знаю, прелесть тех дней
не иссякнет вовеки
в истомившейся думой,
неспокойной душе, —
как нельзя ручейку
дважды течь в ту же реку,
так и детство моё
не вернуть уже мне.
Помню кронистой липы
медвяное цветенье,
без конца васильки
на июньском лугу,
тёплый воздух вечерний,
разудалое пенье,
шумный говор и смех
в молодёжном кругу
и просторных полей
красоту неземную,
перелесков и рощ
отуманенный вид,
и улыбку девчонки
так приятно простую,
когда только тебя
она ей одарит.
Всё то было кругом,
но искал я другого.
Я не знал, что ищу
и найду ли когда.
То была ли мечта?
Созерцанье немое?
Безрассудный расчёт?
Иль – одна пустота?
Не печальный, но скучный,
как свечи отраженье,
искушаемый тайной,
я бродил по земле.
Сколько грусти обрёл
я в своих размышленьях!
Сколько ярких надежд
я упрятал в себе!
Я прошёл пустоту,
побратался с покоем,
и мечта уже редко
прилетает ко мне;
но, как прежде, хочу
отыскать то, другое,
что нигде не терял
и не видел нигде.
Бесконечные вспышки огней.
Я брожу одиноко, как в сказке,
мимо тёмных стволов
тополей.
Я плыву мимо их оголённых вершин,
улетаю за грань
голубых
облаков,
за прильнувшие к ним
силуэты
просвеченных
стылыми зорями
высей,
пустот
и глубин.
Я живу. Я люблю.
Я взволнован и счастлив без меры.
На ладони своей ещё чувствую я
твою руку
тугую.