Модерново-тинейджерский “о’кей” в ее устах был донельзя странен. Но (как услышала девочка сквозь дверь уборной) Матрена Павловна сдержала слово: мало-помалу ее шаги стихли в отдалении. Зазвенели на крыльце кованые “чеботы” Ярилы; прошелестел водяным шлейфом удаляющийся Дождь… И повернулся ключ в замке. Юная марсианка осталась одна.
Можно было выйти из туалета (живот уже не так беспокоил). Отправиться к себе в комнату, завалиться на лежанку и предаться тоске. Но Аэлита, неведомо почему, решила остаться сидеть там. Что ли, находила в таком добровольном затворничестве извращенное удовольствие…
Сидела, пялилась в дверь. Обычная деревянная дверь, грубо оструганная. Выкрашена в серый цвет, но почти всюду краска пооблезала. В общем, типичная картина – как для Земли (решила Лика), так и для Голубых Городов Счастья; там тоже подобных нищенских чуланов – пруд пруди. Ничего интересного. Но ей сейчас оставалось только это: сосредоточенно изучать противную дверь, чтобы вовсе не сдохнуть от скуки и депрессняка.
И вдруг дверь словно бы стала прозрачной. Изба, окружавшая нужник, тоже куда-то исчезла. Теперь вокруг у Аэлиты был только двор. Пёстрый от грязи, донельзя живописный (чего греха таить – милая тут природа!), весь залитый жаркими лучами Могучего. По двору шла девочка. Такой же подросток.
Обычная человеческая девочка: две руки, две ноги… Ножки, кстати, были вполне стройные. Изящные, точеные… Аэлита не считала себя знатоком земной красоты, но девочка ей понравилась. Вот она гладит сора… простите, кота. Вот она кормит кур (“цыпа, цыпа, цыпа! “) Улыбается, как это самое… Как прибацнутая. Даже не понимает, что эта милашная улыбка ее портит, причем здорово.
…Лика поняла: ей предлагают выбор. Или продолжать быть самою собой (тогда – сиди в чулане, майся, ешь себя поедом, и неизвестно, когда еще все это кончится). Или – стать человеческой девочкой, послушной, беззлобно, безоговорочно выполняющей все хозяйские приказы. И обрести в итоге некое подобие счастья…
Сперва наша героиня хотела возмутиться. Достоинства, как мы знаем, у нее было хоть отбавляй. И променять его все на тихую, сытую, спокойную жизнь?! ” Да иди ты, Матрена Пална, знаешь куда?! ” Но, задумавшись, Лика постепенно ощутила: злость выходит из нее. Как пар из чайника. “А на что я, собственно, ропщу? Ну – не будет Лики. Эка важность большая! Зато будет другой человек. Совсем с другой судьбой. Более… Того… Благоприятной. Нормально сложившейся. Не такой печальной. И слава, как говорится, богам. Нужно уметь… э-э-э… принять ту простую… э-э-э… истину, что ты – не центр вселенной”.