Но постепенно Сашка привык к своей новой жизни, постепенно он перестал удивляться, т. к. привык уже к ежедневному новому. И снова письма стали для него обузой, тяжелой обязанностью писать. Да и писать их было некогда, приходилось урывать на это все свободное время, исчислявшееся в эти первые месяцы минутами.
Иногда Инна не получала писем от Саши по две недели, но не обижалась, она уже знала – если не пишет, значит находиться на полевом выходе. И, действительно, Сашка не писал только на полевом, просто совсем было некогда. Даже свой дневник он заполнял позже.
К трудностям Сашка привык. Теперь не ропща на судьбу, дремал он в палатке, расположенной прямо на снегу и продуваемой всеми ветрами, а утром хватало сил смеяться. А зарядка… Раньше Сашка не любил ее, старался увильнуть от нее любыми способами. В дневнике можно было прочесть такие мысли: "Зарядка – это самое ужасное. Холодно, а ты бежишь и не согреваешься, а замерзаешь все больше и больше, т. к. чалое тело отдает свое тепло ветру быстрей, чем вырабатывает его. Бегу и думаю – куда я попал". Несколькими неделями позже появились такие строки: "Старшина… Куда он бежит. И все бегут, как бараны за ним, нет остановиться, передохнуть. Хочется порой задушить его…" Затем появилось это: "Черт побери, надо бросать курить, если так будет продолжаться, то в один прекрасный день я задохнусь", но после пробежки дистанции рука тянулась к сигарете.
И вот теперь зарядка была единственным спасением. Только на третьем километре интенсивного бега тело отогревалось, возвращалась прежняя бодрость. И с каким упоением ребята пробивали сапогом лунку во льду и умывались ледяной водой, стараясь остудить разгорячившееся тело. Обтереться снегом – не было ничего приятнее. А вечером, снова залезая в палатку, не теряя оптимизма Сашка шутил: "Геннадий, представь, ты просыпаешься завтра, а на ушах у тебя лежит иней и сосулька на носу выросла!" Смех нарушил тишину ночного морозного воздуха. Сашка долго не мог уснуть, все лежал на спине, смотрел через окошечко в палатке на звезды и думал, порой сам не зная о чем. Все, что ни сваливалось на его голову, он принимал как должное и продолжал жить не теряя своего оптимизма.
Но больше всего его волновали не письма от Инны, а от Андрея. С этим парнем он сдружился по-настоящему за месяц до присяги. Так бывает редко, когда два, почти чужие, человека могут понимать мысли друг друга, а так было у Саши и Андрея. Но за неделю до присяги Андрей подал раппорт на отчисление. Перед этим он долго объяснял Саше почему хочет сделать этот шаг. Сашка понимал Андрея прекрасно, он еще при первой встрече заметил, что Андрей не приспособлен к военной жизни.