Зло всегда стремится к тому, чтобы умножиться, если я буду его ненавидеть, во мне возникнет желание сделать себя более несчастной, а значит я могу к тому же начать говорить неправду и буду искать случай, чтобы нанести вред этому человеку и причем как можно больше, и тогда ему будет только хуже. И мне как-то не хотелось этого, сознавая, что в его жизни есть сильная боль, мне было жалко его, мне хотелось чтобы ее не было. И я поняла, что все, что могу сейчас сделать – это простить его, не желать зла ему в ответ.
Я приехала на свою станцию Батрудово. До дома было довольно далеко, на такси у меня не было денег, поэтому все что мне оставалось – это идти пешком. Уже была ночь, вокруг не было ни души, что меня немного пугало, так как ничто не мешало какому-нибудь злоумышленнику на меня напасть, но в то же время я была недалеко от своего дома, что вселяло в меня некоторое спокойствие. Дорога до дома заняла у меня где-то полтора часа, изредка мимо меня проносились машины, от чего я вздрагивала, так как сейчас боялась каждого шороха.
Придя домой я сразу же легла спать, мне все равно было довольно тяжело, я чувствовала себя пришибленной. На следующий день я проснулась довольно поздно, около двенадцати, и мне даже вовсе не хотелось вставать с кровати. За окном уже светило солнце, день был в самом разгаре. Я чувствовала себя разбитой и какой-то очень немощной, будто из меня выжали все соки, поэтому я довольно вяло встала с кровати и побрела на кухню. За окном был ясный день, но он как-то параллельно шел мимо меня.
Трудно мне было забыть, я все еще отчетливо ощущала на себе, как грубая волосатая рука коварно бродит по мне, я чувствую его цепкое прикосновение, и кажется буду помнить всегда, оно что-то зловещее источает из себя. Скорее всего надолго, если не навсегда, впечатается в меня, тот момент, когда он коснулся меня ТАМ, и мне очень трудно было с этим свыкнуться. Каждый раз, когда я вспоминала этот случай, у меня появлялись слезы, мне хотелось вернуться туда и сделать так, чтобы хотя бы этого он не сделал, и плачу каждый раз, когда снова понимаю, что это произошло, и всякий раз мне вспоминается то ощущение, что во мне было в тот момент; оно приоткрывает в себе что-то, и, возможно, я не забуду его, как запах смерти, таящий в себе нечто мистическое, приоткрывающий зловещую таинственную сущность смерти, чувствуя его, ты прикасаешься к ней самой, отчасти входишь в нее. Особенно его огненные глаза, которые так смотрели на меня, будто он вот вот, словно тигр собирался на меня прыгнуть и уже готовился к прыжку.