Сам директор был человеком широким, казалось бы, – он должен светиться добродушием, но этого не происходило. Будто в нем сидел худой недовольный субъект с острыми глазами и жестким голосом и железной волей.
Этакая красивая румяная булочка оказалась черствой, несъедобной. Внешняя благодушная оболочка немного скрашивала ощущение неудобства, но иногда Макс видел того второго – жесткого. Появление это всегда было неожиданным. Черт из коробочки.
Затем они побродили по обычному подвалу, многие помещения которого служили складом. Барт вел себя сдержанно, но взгляд Барта цеплялся за каждую трещину на стенах, за облупленную штукатурку. Барт будто включил режим «собаки». Иногда он останавливался вкопано и смотрел на потолок или под ноги. Иногда подходил к стене вглядывался в ничем не отличающийся от других кирпич. Не знающий Барта человек скорее всего захотел бы вызвать скорую помощь, дабы отвезти Барта куда-нибудь на Пряжку и снять навязчивую вдумчивость и рассеянность.
Марлен была безучастна. Сторонний наблюдатель, просто красивая женщина, она также бы ходила по Эрмитажу или, скажем, Лувру.
После импровизированной экскурсии по основным залам директор двинулся к пролому.
– Это вот кхе-кхе нашли… – сказал он, – судя по всему этот проход замуровали после смерти Павла. Его это «кхе-кхе» было больше похоже на посмеивание, чем на кашель. Макс сначала не замечал, но, как заметил, это начало его раздражать. Чтобы нейтрализовать раздражение он назвал директора – диКХЕктор и успокоился.
Барт остановил директора:
– Чуть позже, Павел Петрович, сначала мы чаю попьем с печенюшками.
Тот оказался несколько обескуражен.
– Мы вас попросим еще показать найденные комнаты, но чуть позже, – улыбнулся Барт.
«В нем есть очарование, – подумала Марлен, – и стержень».
Директор пожал плечами: «Как хотите». И не сопротивлялся.
– Никаких планов, карт, естественно, нет? – спросил Барт.
– Существует кхе несколько версий, – начал директор, – мы придерживаемся той кхе-кхе, что архитектор уничтожил планы.
Марлен хотела удовлетворить любопытство, Максу до дрожи в пальцах нетерпелось увидеть находки, он чувствовал, что находится рядом с тайной и это его возбуждало не меньше, чем говяжья отбивная давно не евшего человека.
– Барт, – зачем ждать, пойдем туда и все посмотрим! К черту карты, – и он ринулся к пролому.
– Решительность можно только поприветствовать, – бодрым голосом произнес Павел Петрович, и двинулся вслед.
Барт усмехнулся и пошел за ними.
Пролом находился в сводчатой нише.
Несмотря на то, что Барт не имел габаритов Виннипуха в проломе он застрял, не из-за габаритов, а из-за любознательности.