– Ты мужчина, будущий хозяин. Ты должен хорошо считать, чтобы не растратить капитала и не разорить имение.
– А Лиза?
– А Лиза выйдет замуж, за нее муж считать станет.
– А если ее, как тебя, никто замуж не возьмет?
– Тогда тебе придется считать за неё.
Лиза, сидящая против брата, показала ему язык.
– Я лучше ее замуж отдам за Мовшевича.
Лиза заплакала.
– Вася, перестань глупости говорить! Зачем Мовшевичу Лиза?
– У него жены нет и денег нет. А я ему Лизу дам и денег.
– И не жалко тебе…
– Лучше я деньги отдам, чем буду за вредную Лизу всю жизнь считать!
– Я думала спросить, не жалко ли тебе сестру.
– Не жалко! Она меня не жалеет! – Вася закашлялся.
– Опять сосульки лизал? Теперь заболеешь! А ну-ка, уроки делайте! Сейчас вернусь и проверю.
Комнаты Маши и детей располагались в мезонине. Занималась она с детьми в Васиной, проходной. Спустившись по лестнице, Маша пошла к кухне, на ходу отметив, что в гостиной кто-то есть. Подходя к кухне, услышала:
– А он сказал, что таких женихов у них пучок пятачок! Тимофей Силыч весь побелел и вышел вон. А что делать?
– Что-то все сегодня о женихах говорят. К кому это Кузнецов сватался? – спросила Маша. – Баба Анисья, молочка Васе нагрей, кашляет он.
В кухне собрались Анисья, которая в доме исполняла обязанности кухарки и ключницы, горничная Наташа и соседская кухарка Луша.
– Аришка митрохинская сказывала, к ним Тимофей Силыч приходил, а старик Митрохин возмущался, как он посмел на первейшую невесту губы раскатать.
– Да, Любовь Петровна, конечно, по купечеству у нас первая невеста. Но ведь и Тимофей Силыч – молодец хоть куда.
– Скажете тоже, барышня, – поджала губы Луша. – У старика капиталов мильёны. А у Кузнецова что? Лавка мелочная от отца осталась.
– А вот скажи, Луша, если бы им капиталами поменяться, глянул бы Кузнецов на Любашу?
Луша хихикнула.
– С таким капиталом, барышня, он на княгине мог бы жениться.
– А если бы нашей Наташе приданное хоть в половину Любашиного, кто бы у нас первой невестой был?
– Вот молоко, барышня. И ступайте, нечего девку портить. Ишь, приданное ей! Может, еще и вольную? – возмутилась Анисья.
– Так ведь и Митрохин из крепостных. Его отец в Москве торговал, капиталы нажил и себя с сыном выкупил. Вдруг и Наташу кто выкупит?
– Не морочь девке голову, Марья Игнатьевна, а то не посмотрю, что ты взрослая барышня и прутом выпорю!
Маша засмеялась, обняла старуху и понесла стакан с молоком наверх. В детской она с удивлением увидела отца.
– Почему дети без присмотра?
– Я за молоком на кухню ходила, Вася кашляет.
– Опять на прогулке не слушался?