Утятинский летописец (Черноусова) - страница 31

Пока дошла, промочила ноги. «Вот бы заболеть и умереть». Но сидеть с мокрыми ногами было неприятно, поэтому, зайдя в могильную ограду, она присела на скамейку и разулась. Повесив мокрые чулки на почерневшие от дождей дощечки оградки, Маша вытянула на скамье ноги, накрыв их юбкой. Через разрывы в облаках иногда выглядывало солнце, и Маше даже показалось, что стало теплее.

– Здравствуйте, мадмуазель Тумбасова.

Маша вздрогнула и подняла глаза. За деревянной оградкой стояла какая-то смутно знакомая ей барышня. Господи, это же пепиньерка из пансиона! Как её Кита звала? Софочка!

– Здравствуйте, мадмуазель Котова.

– Зачем вы встали? Вы же босиком! Немедленно сядьте, как сидели. И ноги прикройте, а то заболеете.

– Мне бы хотелось заболеть… и умереть.

– Откуда такое уныние? – Софочка зашла за оградку и присела у Маши в ногах. – Ну-ка, рассказывайте!

И Маша рассказала.

– Вы очень хотите, чтобы свадьба расстроилась?

– Больше всего на свете!

– А что бы вы отдали за это?

– Половину жизни!

– Это, пожалуй, много. Давайте вместе подумаем, как можно предотвратить свадьбу.

– Чтобы кто-то раздумал… или папенька, или Фёдор Ионович. Но это невозможно, у них какие-то расчёты.

– Если они не могут раздумать, то могут умереть.

– Бог с вами, что вы такое говорите?

– Вам жаль папеньки, хоть он не жалеет вас?

– Жаль. И опора он для семьи. На папенькино жалование мы живём, от имения доход небольшой. Если папенька помрёт, как дети жить будут?

– А если Фёдор Ионович помрёт?

– Наверное, и по нему кто-то заплачет. Но не я.

– Так, может, пожелать ему смерти?

– Как можно!

– А если бы приходилось выбирать, или ему жить, или вам, вы пожелали бы ему смерти?

– Не мне судить, кому жить, а богу.

Помолчали. Софочка пристально посмотрела Маше в глаза и сказала:

– Да, вы не хотите этого. Тогда страдайте! – встала и, не прощаясь, быстрым шагом удалилась. Маша растерянно посмотрела ей вслед. Потом натянула на ноги мокрые чулки и ботинки и поспешила домой.

«Кита, представь весь мой ужас, когда, крестясь на Архангельский храм, я вдруг вспомнила, что мадмуазель Котова умерла от тифа в год нашего выпуска из пансиона! Что это было, сон или соблазн? Начну говеть».

Маша зашла на кухню и попросила:

– Баба Анисья, чаю мне горячего налей, я ноги промочила.

– Что же ты, анчутка! И перед свадьбой! Ой! Барышня, мы вас поздравляем с помолвкой!

– Поздравляем, – подхватила Наташа.

– Да будет вам, – недоумённо поглядела на них Маша: они действительно выглядели взволнованными и радостными. – Будет смеяться!

– Что не так? – удивилась Анисья.

– Выйти замуж за нуду-старика – чему тут радоваться?