Гуляла она до сумерек. Потом повернула к дому. У палисадника большого дома исправника она остановилась, чтобы вытряхнуть из туфель песок. Только наклонилась, как стукнула дверь, и она услышала громкий шепот:
– Ваш высокоблагородь, к Шпильманам доктор Зильбер приехал! Ей-богу, гимназист у них! Сказывали же, что поранился он, когда из окна сигал!
– Беги в управу, скажи приставу, чтобы с собой двоих взял и на Набережную живой ногой! Передай, я тотчас там буду.
Маша увидела, как, спрыгнув с высокого крыльца, по улице побежал крупный детина.
Побежала и Маша, но потом перешла на быстрый шаг. Что подумают о ней знакомые, если увидят бегущей!
Когда она вошла в общественный сад, то снова перешла на бег: в это время здесь никого не было. За садом начиналась Погореловка – так назывался пустырь, где лет десять назад был большой пожар, а теперь рос бурьян до самой Набережной. Выйдя на Набережную, вновь перешла на шаг. Вот дом Кузнецовых. Тимофей Силыч женился-таки на своей Любаше. И приданое за ней хорошее взял. Поговаривали, что Митрохину на этот раз пришлось уговаривать жениха. Об этом Маша вспомнила, уже поворачивая к крыльцу.
У коновязи стояла коляска доктора Зильбера.
– Кто? – услышала Маша дрожащий голос Дарьи, прислуги.
– Дарья, это я, Марья Игнатьевна.
– Спят хозяева!
– Да открывай ты, нужно мне. – Молчание. – Ладно, сама выйди!
Дарья выскользнула на крыльцо.
– Сейчас работник Кузнецова, рыжий такой детина, к исправнику прибегал…
– Ой! – Дарья прижала руки к щекам.
– Пошли! – Маша решительно втолкнула Дарью в дверь и вошла сама. – Закрывай!
Из хозяйской спальни выглядывал Франц Карлович.
– Слышали? Колю нужно срочно уводить, сейчас здесь полиция будет.
– Не может он. Ранен, – ответил вышедший в прихожую Зильбер.
– Тогда прячьте! – Маша прошла в спальню. – Так, накройте его периной! – Мужчины глядели непонимающе. – Я сверху лягу.
Анна Адамовна буднично сказала:
– Нужно узкую перину.
И тотчас принесла перину. Отодвинула Колю к стене, а перину положила рядом с ним. Все это накрыла простыней. В дверь забарабанили. Не обращая внимания, что в комнате мужчины, Маша скинула платье и рухнула на постель.
– Франц Карлович, Нюту уведите. Григорий Акимыч, скажете, я ребенка скинула. Дома оступилась, до Шпильманов дошла и плохо мне стало. Кровь пустите для правдоподобия.
– Крови здесь достаточно. – Зильбер кивнул на лохань с кровавыми тряпками, стоящую на полу.
Загремели сапогами по полу прихожей впущенные Анной Адамовной полицейские. Маша протянула Зильберу руку, а второй, прикрытой одеялом, коснулась лежащего рядом Коли и почувствовала на ней поцелуй. Зильбер склонился над ней с ланцетом. Марта схватила полотенце и села на кровать рядом с Машей.