– Спасибо вам, что так жалеете меня за мою потерю, – сказала она сквозь смех. – Что так болеете за мое здоровье. Мать родная так не жалела бы, как вы! А теперь, с вашего позволения, пойду я на прогулку!
Раздался гул возмущенных голосов.
– Ты что, хочешь бездетной быть? – это отец.
– Мне доктор определенно сказал, что после этого случая детей у меня не будет. Так что не извольте беспокоиться.
С доктором Зильбером она действительно этот вопрос обсуждала. Уяснив, что волнует Машу, он ее успокоил:
– Какой у вашего мужа брак по счету? Третий? И детей не было? Едва ли с вами будет иначе.
Выходя из дома, она остановилась у зеркала и, глядясь в него, сказала:
– Бугорчатка…
Вечером Федор Ионович поднял на нее руку. И эту руку она ему сломала, защищаясь кочергой. Визжала Пелагея, жалея хозяина. А Маша, помахивая кочергой как тросточкой, сказала ей:
– Что орешь? За доктором ступай!
Федор Ионович с рукой в лубке поселился в кабинете, где Пелагея трогательно за ним ухаживала. Маша в спальне вечером на всякий случай придвигала к двери комод. Но спала плохо, тревожась, как бы Пелагея чего не сделала.
«Не вообразить, Кита, сколько зла во мне. Ладно, что все учат! Но бить меня как крестьянку в той песне, что пела Аглая, я не позволю! И ты жалуешься, что стала у тетушки demoiselles de compagnie! Я желала бы поменяться участью с тобою, но не хотела тебе Федора Ионовича в мужья. Ты слабенькая, и не удержала бы в руках кочерги»
Наконец пришло письмо от Коли… от Карла Визе. Оказалось, что дядя Вилли отправил его в Кенигсберг, и он готовился к поступлению в Альбертину, брал уроки у местных профессоров.
– Надо показать письмо Николаю Ивановичу! – сказала Маша.
– К нему не допускают, – ответила Анна Адамовна.
– А я проникну, если даже придется подкоп делать!
– Я пойду с тобой, – сказала Марта.
– Одной легче.
– Марья Игнатьевна, возьми кулешику для барина, – жалобно сказала Дарья.
– А возьму!
У входа в здание присутственных мест ее окликнул Тимофей Силыч:
– Марья Игнатьевна, здравствуйте, какими судьбами в этом скорбном месте?
– Здравствуйте. Хочу к Николаю Ивановичу проникнуть.
– Никак новости есть?
– Да, из-за границы!
Кузнецов скинул картуз и истово перекрестился. Потом сказал:
– Смотритель в отъезде. Караульный Лыков – зверь, но доченька у него Настенька. А его зовут Иван Иванович.
– Спасибо за помощь, Тимофей Силыч.
Караульный замахал на Машу руками:
– Никак нельзя, барыня!
– Иван Иванович, завтра день Великомученицы Анастасии Узорешительницы. Я обреклась единственного своего знакомого узника накормить. Я вас умоляю… ради той, кто это имя носит!