– Елена Игнатьевна, это я не уследила?
– Ты что, Надюша? Шесть месяцев назад я даже не подозревала, что больна. Это только я виновата. Надо было давно уйти на пенсию.
– Скажите, кто?!
– Нет, не скажу. Никому не скажу. У меня было время все обдумать. Я для того, чтобы наказать одного подлеца, не готова губить многих хороших людей.
– Почему губить?
– Я не буду объяснять, Надя. Мы слишком все повязаны… Зачем ты приехала, Надя?
– Я за вами приехала.
– Я не могу дома. Я тут, с Зоенькой. А ты на автобусе?
– Нет, я с Юрой.
Тут и Юра появился. Он шел с лечащим врачом.
– Все, Елена Игнатьевна, поехали домой. Вот таблетки для вас, тут все записано. Отдохнете, а послезавтра вас положат в нефрологию. Будете вдвоем с Зоей лечиться.
– Как же она одна…
– У нее очень хорошая соседка. Я ей оставил деньги. Будет два раза в день приносить ей мороженое.
– Ты что, был у нее?
– Был. Она немножко поплакала, говорит, обижают ее, больные уколы ставят. Просила забрать ее домой. Я пообещал, что ее в другое место переведут, где она будет с вами. Съела мороженое, теперь спит.
Глава 14
Теперь спит Марья Игнатьевна тревожно. Ночью встает и садится у окна, вспоминая потери последних месяцев. Уехал отец Василий с семейством. Всё сидит в тюремном замке бедный Николай Иванович. По-прежнему нет вестей от Коли. В начале декабря семейство Шпильман получило письмо от сослуживца подпоручика Лёве о том, что жених Нюты пал в Ахалцихском сражении.
Федор Ионович притих. Не противоречит больше Маше и его метресса. Когда Марта с доктором Зильбером доставили Машу домой на коляске доктора, это совпало с возвращением мужа. Он оказался в двусмысленном положении: домовладелица уже просветила его о причине Машиного падения, и теперь он должен был как-то наказать Пелагею. Страшно была напугана и Пелагея.
Вылезая из коляски, Маша пошатнулась. Видно, сказались несколько дней без прогулок. Доктор и Марта подхватили ее с двух сторон и повели в дом.
– Э-э… Пелагея поможет тебе, – сказал Федор Ионович неуверенно, когда она расположилась в спальне, а сопровождающие уехали.
– Она помогла, – ответила Маша. – Все ведь этого хотели?
– Чего? – удивленно спросил муж.
– Чтобы у нас не было ребенка.
Неожиданно Федор Ионович зарыдал. Маше даже жалко его стало.
Но назавтра к обеду пришли отец с мачехой и домовладелица Бокина. Только она и выразила Маше свое сочувствие. А отец с мачехой вместе с Федором Ионовичем стали журить ее за любовь к прогулкам, приведшую к потере ребенка. Нет, не журить – пилить. И все сочувствие у Маши прошло, даже как-то забыла она, что никакого ребеночка и не было. И засмеялась Маша освобождено.