– Ира, поздравь! Я теперь член адвокатской коллегии.
– Ванечка, поздравляю.
– Что-то не слышу радости! Что-нибудь случилось?
– Да у Елены Игнатьевны… ну, ты знаешь… опеку над внуком ей не дают.
– А адвокат на что?
– Ванечка, как адвокат ты должен понимать, что формально они правы.
– Вот черт! Да, тут надо действовать не адвокатскими методами.
– А какими?
– Эта падла Акименко, – послышался сиплый голос.
Собеседники дружно повернулись. В палисаднике под кустом сидела на низенькой скамеечке Потылиха и обирала шиповник. Участок, между прочим, был Ираидин.
– Ну, мам! – краснея, пискнула Надя.
– А не мамкай! Ираида Семеновна, ничего, что я ваш шиповник собираю? А то он на кусту и засох, и замерз, а вы все не рвете.
– Ничего, рвите, Софья Павловна, – рассеянно сказала Ираида Семеновна. – Так что вы об инспекторе?
– Эта падла Акименко после института во второй школе пионервожатой была. Она одну девчонку до самоубийства довела. Надь, помнишь? Ты тогда в десятом, наверное, а она помладше.
– Не помню.
– Ладно. Девчонку откачали, родители от позора ее к родственникам отправили. И замяли бы все это дело, у Вальки этой Акименко мать зампредрика была. А Лена всегда принципиальной была. Она и в классе у нас комсоргом была, да. В учительском коллективе уже так не активничала, но против совести не пошла. Сказала, порядочные люди этой гадюке руки не подадут. Ну, многие, не все, конечно, здороваться с этой гадиной не стали. И пришлось ей уйти. Без работы не осталась, мамаша пристроила в детдом, потом в РОНО. Но Валька Лене этого никогда не забудет. И теперь отыграется по полной.
– Что же делать, Софья Павловна? – спросил новоиспеченный адвокат.
– Ты у меня совета спрашиваешь?
– Так вы ведь недаром этот разговор затеяли?
Надя все больше нервничала. Она беспокоилась за свою учительницу и переживала, что люди теряют время с ее полубезумной мамашей. Однако Шеметов так не считал. Он облокотился на штакетник и смотрел на Потылиху, ожидая от нее каких-то откровений.
– Сказки надо читать. Помнишь, как лиса говорила? Ты меня накорми, ты меня напои, потом рассмеши, потом напугай.
– И что это значит?
– Накорми – это вы понимаете. Только она у вас с рук поест, а помочь откажется.
– Ага, мысль уловил. А напои?
– Пьяный – он дурак.
– Понял, выставить ее в смешном виде. Но на это время надо. А рассмешить?
– До души достучаться. С Валькой этот номер не пройдет. Значит, остается что? Напугать. А это уже ваши ментовские штучки.
Шеметов еще некоторое время стоял у забора, а потом вдруг улыбнулся. Он и так-то неказист, а нехорошая эта улыбка совсем его не красила.