* *
*
Аркадий Вольфович снял с плиты еще свистящий чайник и заварил чаю. Разлил его по чашкам, которые на подносе отнес в небольшую, уютную гостиную.
– Что же это собака так разгавкалась?
Профессор немного отодвинул штору и через окно осмотрел дачный участок. Ничего не заметив, он вновь отправился на кухню, за пряниками.
– Да что он там, взбесился! – по пути кинув лакомства на стол, старик вышел во двор.
– Скальпель! Ты чего?
Он подошел к вольеру с овчаркой, продолжавшей лаять в сторону дома. Обернувшись, старик заметил как дверь, через которую он только что вышел, закрылась.
– Пойдем, пойдем со мной, дружок.
Хозяин открыл вольер и пустил пса перед собою в дом, откуда тут же донесся крик.
Войдя в гостиную, он увидел ошарашенного Бориса Сергеевича, который стулом пытался отгородится от бросавшейся на него овчарки.
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Я какого черта? Это она здесь что делает! – крикнул гость, кивая в сторону.
Там, за столом сидело две женщины. Обе бледные и неподвижные, словно статуи. Одна лет пятидесяти на вид, исхудавшая, похожа на призрака. Второй была Полина.
– Собаку уберите!
Старик пару секунд колебался.
– Скальпель! Тихо, ко мне!
Взяв пса за шиворот, Аркадий Вольфович отволок его к двери и выпустил во двор.
– А теперь объясните, что происходит! – тяжело дыша крикнул Борис.
– Прекрати чего-то требовать в моём доме, – старик остановился у порога, слыша как за дверью пес грызёт коврик. – Скажи лучше, что заставило тебя искать Полину у меня на даче?
– Да какая разница! – видя, что такой ответ профессора не устраивает, Борис махнул руками и продолжил. – Черт, не знаю, следак видел вашу жену, которой не должно быть в живых, Кириллу вы о каких-то нейропротезах рассказывали, и эта ваша привязанность к Полине… Еще этот Виталий со своими теориями. Да я во что угодно готов был поверить! Вы понимаете, все думают, что я хочу её почку сыну пересадить! Меня либо уволят, либо посадят!
– Успокойся. Против тебя у полиции ничего нет, и судя по всему, против меня тоже.
– Но ведь она здесь! Как? Что вы с ней делаете?
Аркадий Вольфович прошел к столу и сел между своей женой и Полиной.
– Ладно. Хорошо, я тебе всё расскажу и надеюсь, ты меня поймешь. Присаживайся!
Профессор указал на стул, которым Борис защищался от пса, и расставил с подноса четыре чашки чая.
– Знаешь, я ведь никогда не говорил, что моя жена умерла. Двенадцать лет назад я забрал её из отделения домой. В её выздоровление никто не верил, и заведующий был только рад освободить койку. Да, со временем про неё забыли, для мира она умерла, но здесь… Она не лежала сутками в постели – я возил её на коляске, кормил за столом, сажал рядом смотреть телевизор, говорил с ней. Я брал её за руки, и мы делали упражнения, такая вот зарядка была. Пассивные движения тоже движения!