Не известно, на основе каких обстоятельств и слухов Пелька установила этот факт. Повариха бросила Пельку ради более высокой зарплаты. Против денег, дружба ничего не стоит. И дальше, за зарплату работают пани директор и пани психолог, и воспитательницы, и все остальные здесь. Значит, если им предложат где-нибудь в другом месте больше, они бросят и Дом, и детей. Следовательно, все разговоры о том, что они — одна большая семья, — на самом деле только обман.
Пелька перестаёт доверять людям, которые занимаются ею за деньги. У неё под ногами шатается почва. Пелька теряет ощущение безопасности, отмирают эмоциональные связи. Пелькино сердце больше не принадлежит Дому.
Ей семь лет.
Перед Рождеством Христовым одна из варшавских газет организовала очередную «Улыбку ребёнка». Намерение благое. Людям вообще нравится быть добрыми, особенно за чужой счёт. Пригласить сиротку к праздничному столу — как это красиво и трогательно, и соответствует традиции.
В ночной тиши, два дня — это не долго, бедный ребёнок обогатится хотя бы приятными воспоминаниями и узнает о щедром семействе, хороших манерах и вкусной еде, и подарок под ёлочкой, опять же, не говоря уж о великой радости папы, мамы, деток, бабушки, собаки и гостей. Неповторимая атмосфера, о которой не имеют понятия эти бедняжки из детского дома.
Пани директор долго не могла определиться, стоит ли отдавать детей Дома в руки милосердных обывателей, но давление на неё было огромным. Её дети тоже смотрели телевизор, призывы и весь антураж на эту тему не остались без результата.
— Нас тоже пригласят? — надежда, ожидания, нетерпение и опасения, что никто о них даже не вспомнит.
Приглашений поступило больше, чем было детей, и пани директору не хватило духу перечеркнуть радость одних и оттолкнуть дружески протянутую руку других.
Но беспокойство осталось.
Слишком шумная акция возбуждает нечистые помыслы. Самохвальство, снобизм, амбиции, желание выделиться, сентиментальность, удобный случай проявить жалость, показать доброту, побыть филантропом занедорого. Это уж как водится. Не всегда людьми руководят благородные, ничем не запятнанные побуждения. Уж она‑то об этом знает. Нужно принимать ближних такими, какими они есть, и пусть уже жертвуют столько, сколько согласны, лишь бы её подопечным стало от этого лучше.
Точнее говоря — если им станет от этого лучше. А потом? Огромное большинство этих детей ничего не знают о жизни в семье. Не скучают за тем, чего не знают, ну а когда узнают, не почувствуют ли они себя в Доме ещё более горько, тоскливо и одиноко?