На Безрудной Горе уже были люди.
Около разбитого автомобиля теснились рабочие лесничества со «штайра»{8}, перевозившего кругляк с дальней вырубки к месту сплава неподалёку от Сарни. Какой‑то мужчина на мотоцикле поехал сообщить на пост в Вигайнах. Новость о происшествии распространялась со скоростью транспортных средств. Начали собираться зеваки. Подошли и лесничий с женой — они возвращались из поликлиники.
— Я как затормозил, кто‑то дал тягу в молодняк в той низине, — рассказывал водитель «штайра».
— Мужчина или женщина? — интересовалась девушка на мопеде.
— Парень.
— Здешний?
— А кто его знает. Я его близко не видел, он сразу убёг.
— Может, что взял, люди сейчас до всякого жадные.
Я встрепенулась. Сошла вниз, на камнях всё так же лежал мёртвый Кубышка. Поддельные драгоценности исчезли все до единой. Исчез и разорванный кошель из потёртой позолоченной кожи, украшенный литерой Нонны.
— Отойдите, вы все следы затопчете. Как же так можно, вроде бы умные люди! — по обочине спешил милиционер.
Он считался уже местным, много лет жил в Вигайнах и близко сошёлся с жителями, однако разговоры о похитителе прекратились. Никто о нём милиционеру не сказал. Не будучи спрошены прямо, местные жители не торопились выкладывать подробности. Эта сдержанность переходила у них из поколения в поколение. Лишь бы подальше от привлечения в качестве свидетелей, вызовов в отделение, дачи показаний в суде. Я соглашалась с такой точкой зрения, но сказала ему, что здесь уже была раньше и ездила в Миколашу, чтобы сообщить о происшествии. Так было безопаснее: меня мог кто-нибудь видеть так же, как и того парня, которого спугнул «штайр». О кошеле с бижутерией я не осмелилась рассказать.
Милиционер не спеша натянул перчатки и обыскал карманы погибшего. Нашёл портмоне, вынул из него удостоверение личности.
— Ольховяк Мартин, — громко прочитал он. — Кому-нибудь говорит что-нибудь это имя?
Никто не отозвался.
Для меня имя и фамилия Кубышки тоже прозвучали чуждо: за всё время я их слышала только раз или два, а так всегда знала его только по кличке.
— Может, кто-нибудь его опознал? — приглашал к разговору милиционер, пытаясь скоротать время в ожидании следственной группы.
Я промолчала. У меня не было намерения показывать своё знакомство с Кубышкой.
— Похожего на него я видел с одним варшавянином, у которого новый дом на берегу Озера. Они вместе ходили рыбачить, охотиться на уток, а может, и на кого покрупнее. Но точно ли это он, трудно сказать.
Сдержанное свидетельство. Безопасное, издалека. Его не свяжешь ни с браконьерством, ни с самовольными рубками, ни с дачей взяток директору семенной станции за повышение классности поставляемого селянами посевного зерна, ни с незаконно содержащимся бугаём — потому что местным коровам почему‑то не подошёл искусственный бык, от которого телята рождались хилые, слабые, а то и вообще мёртвые.