— Ну хотя бы к тем иностранцам, что хотели тебя в конюшню.
— Делать мне больше нечего. Это только в кино для девочек оно так красиво выглядит. Долларовых я видела только издалека. Чтобы стартовать в первой категории, нужно иметь модную одежду, заграничные тряпки, дорогую косметику, хату. Нужен капитал для начала, и без старого сумасшедшего, готового цирк устроить где угодно и когда угодно.
— А знание языков? — мне вспомнилось, что говорили Зыза и Рамона.
— Да сколько того разговора в моей профессии! Знаешь, я собирала деньги. Грошики! В тайне от старика. Мечтала уехать в другой город, лучше у моря, и выйти в свет. Приодеться, выглядеть по высшему разряду и действительно начать зарабатывать «зелёные». Экономить, обзавестись хозяйством и жить как люди.
— После выхода отсюда ты сможешь попробовать.
— Мне придётся. Что я умею делать? Меня выпустят, когда мне исполнится семнадцать, а у меня ни кола, ни двора, ни верблюда, ни осла, никакой вещи, которая бы была моей собственностью. Даже в нашу халупу я не могу вернуться, потому что она занята, да и старые клиенты мне бы жизни не дали. Знаешь мой самый страшный ночной кошмар? Объявили амнистию и выпустили старика.
— Вот только не понимаю, для чего ты выдумала любовь.
— Лучше любить отца — это все понимают, даже наши шалавы. Иначе с чего бы мне сохнуть по извергу? Да и чем помешает ярлык комплекса Электры? Это даже красиво звучит. Не хочу расстраивать психолога: ей много сил стоило установить мне диагноз.
— Смотри, Кукла, засахаришься до смерти. Ты так угождаешь девчонкам, что я не один раз задумывалась, являешься ли ты достоверной, — тогда это слово как раз становилось ужасно модным и даже проникло в наш язык.
— Я обязана жить в мире со всеми. Чтобы их зависть не отразилась у меня на табло, — она показала на своё лицо.
— Подрежь волосы, ресницы, с бровями тоже можно что-нибудь сделать, проредить их немного, и сразу же станешь похожей на остальных, — советовала я от чистого сердца, потому что тогда я ещё не знала, что это бесполезно.
— Что ты, Куница, я не могу, — встряхнула она золотыми кудрями и застыла в позе святой блудницы.
Я поняла. Приглушение собственной красоты было выше сил Куклы и страшнее всех прочих страхов. Я сочла это видом психической патологии. Я была уверена, что со мной такого не случится. Я быстро оказалась наказана за гордыню.
Наступило воскресенье. День свиданий. По весеннему зазеленевшему двору прохаживались или сидели на лавочках нарядные девушки, которые делали вид, что пришли погулять только сами с собой. Чтобы в этом ни у кого не оставалось сомнений, они слишком громко и слишком часто смеялись и наигранно разговаривали друг с дружкой, и всеми способами показывали, как они заняты в своём кругу и как им совершенно безразличны приходящие гости, предмет зависти, символ свободы и главный аттракцион нашей нехитрой программы выходного дня.