Он отпустил меня на пол, но не выпустил из объятий, прижав к кафельной стене душевой кабинки. Капли воды падали с его мокрых темных волос, а лицо казалось, покрыто росой. Он тяжело дышал, приоткрыв рот, и сосредоточенно смотрел на меня своими удивительными миндалевидными глазами, в уголках которых пролегли глубокие морщины. Сейчас он был невероятно красив, как киногерой, попавший под дождь.
– Ты успокоилась? – прошептал он, крепко сжимая мою талию.
– Я подам на тебя в суд за сексуальные домогательства, – шмыгнув носом, прошептала я, щуря глаза от брызг воды.
Он улыбнулся и убрал с моего лица мокрую прядь. Затем провел пальцами по моим губам. Я ощутила, как ноги становятся ватными, словно я вновь поднялась по трапу самолета.
– Ладно, я согласен предстать перед присяжными, даже если ты меня обвинишь в изнасиловании, – продолжая улыбаться, проговорил он, и в следующую секунду его губы прильнули к моим.
Мне было далеко до Трои, я сдалась почти сразу, как враг перешел в наступление. Моему захватчику не понадобились ни стратегические планы атаки, ни многолетние хитроумные заговоры. Он сделал все по старинке. «Veni, vidi, vici».
Райс стал спешно стягивать с меня мокрое платье, в то время как я старалась стянуть с него рубашку, липнущую к телу. В отместку, мое кружевное белье постигла та же участь, что и трусики на ужине в Нью-Йорке.
Я ощущала, как холод глянцевой стены обжигает мне спину, а тело Райса раздувает огонь внутри. Я застонала раненой серной, чувствуя, как он жадно вошел в мое лоно, а его рука сдавила мою маленькую грудь. Все поплыло перед глазами, растворяясь в Колине Райсе.
Мы как два голодных зверя упивались добычей, сплетаясь телами под струями студеной воды. Сейчас меня не волновала легкая щетина Райса, царапающая мою кожу, ни озноб, что пронзал мое тело, то ли от ледяных капель, то ли от того, что я чувствовала Райса внутри себя. Я потеряла контроль над собой и над реальностью, отдавшись страсти. Мужчина, которого я так желала целый месяц, наконец, был моим, пусть и на короткое мгновение, он принадлежал только мне, а я была его. Если бы начался апокалипсис и весь мир полыхал в огне, мы наверно все равно продолжили бы упиваться сексом, словно кролики в период размножения. Боже, я уже забыла, как это утопать в пучине вожделения, и хотеть с каждым разом все больше и больше своего партнера. Пропитываться им, съесть его живьем, прижиматься к нему, чувствуя его горячее сердце, его самого частью себя.
В этот раз кое-что изменилось. Возможно, пронизанный страстью воздух Канкуна повлиял на короля строительных лесов и гипсокартонных стен, но когда слияние нашей плоти достигло кульминации, он не оттолкнул меня, отправив в отель, а продолжал целовать, крепко прижимая меня к себе, словно боялся, что я ускользну через слив в душе.