Ее слова звучат искренне, и меня удивляет, что я так сильно ждала этих слов.
— Ты не развратница, а засранка.
— Спасибо! — отвечаю я слегка дрожащим голосом и закатываю глаза, ища свой бокал, но он опять пуст. Провожу кончиками пальцев по ножке, чувствуя себя виноватой, хотя Кэт сказала мне, что не обиделась на меня.
Чувствую себя виноватой не из-за нее.
— Я плохой человек? — спрашиваю Кэт, наконец отрывая взгляд от пустого бокала.
— Нет, — отвечает она с печалью в глазах, беря меня за руку обеими руками. — Честно говоря, — она колеблется, и это заставляет меня нервничать еще сильнее, — я удивлена тем, что произошло…
Как же дерьмово, когда твоя подруга говорит, что она удивлена произошедшим, и тебе надо объясняться с ней.
Я молчу, ожидая, когда она закончит, но она молчит.
— Просто скажи мне, что он не заставит тебя бросить работу.
Кэт пытается снять напряжение. Она мой редактор, и эта рукопись должна быть готова через две недели.
Я улыбаюсь, но улыбка совсем не искренняя. Я точно знаю, что не успею сдать ее в срок. Впрочем, ей и не нужно этого знать.
— Нет.
Я качаю головой, и мои волосы падают на плечи.
— Тогда ладно, — говорит она, выгибает бровь и наконец смотрит на кекс.
Кэт берет большой кекс с ярко-розовой глазурью и печеньем в центре.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы пользуешься презервативами, пока не начнешь принимать таблетки или другую контрацепцию.
Я знаю, что она хотела, чтобы это прозвучало смешно, но когда я бросаю на нее косой взгляд и пожимаю плечами, она чуть не давится печеньем.
Мейсон
Ты так близка лишь в шаге от меня.
Нежна, сладка.
Она тебе нужна, как воздух,
Чтоб спрятать тот обман.
Будь нежен, ласков,
Она ведь не поймет.
Но если уж узнает правду,
Не жди ее назад.
В ресторане «Блю-Хилл» вечером всегда приглушен свет. Наряду с успокаивающими звуками льющейся по каменной стене воды и зажженными свечами на столе создается романтическая атмосфера. Пока я нахожусь в ожидании, когда Джулс войдет в дверь, я замечаю, что гости ресторана почти не шумят, и единственные звуки здесь — это звон столового серебра и бокалов.
Кончиками пальцев касаюсь серебряных зубцов салатной вилки и слежу за входом и метрдотелем. Пока сижу здесь двадцать минут, наблюдаю, как гости приходят и уходят, и испытываю разочарование, что это вошла не она. Я снова смотрю на часы: у Джулс есть еще пять минут до того, как как можно будет считать, что она опаздывает.
У меня вошло в привычку приходить заранее, но на этот раз я жалею об этом. С каждой минутой мне все сильнее и сильнее хочется уйти. Любопытство — единственное, что удерживает меня на месте. Дверь открывается, и мягкий стук каблуков по полу отдается эхом в помещении.