— Нет, ты хочешь меня, а я хочу тебя.
— Я не согласна, — говорит она, прикусывая губу.
У нее срывается голос, Джулс закрывает глаза и говорит так, словно ей действительно больно произносить эти слова:
— Я не знаю, смогу ли быть той, кто тебе нужен. — А затем смотрит на меня своими большими глазами. — Я сломлена.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу.
— Почему ты боишься? — спрашиваю ее.
— Не думаю, что для меня это может быть просто секс, — признается она. Я обхватываю ее челюсть рукой и провожу большим пальцем по ее щеке. — Думаю, мне захочется большего. Кажется, я уже… — она обрывает себя и качает головой.
Мое тело напряжено, каждый вдох причиняет боль. Почему я так поступаю с ней? Почему не могу просто отпустить ее?
— Я могу дать тебе больше, — шепчу я, зная, что именно это она хочет услышать. — Мы можем попробовать и посмотреть, что из этого выйдет, и скрываться от публики?
Чтобы удержать, я обещаю ей то, что она хочет.
Я ублюдок, раз делаю все это, зная, что она хочет иного.
Но ее глаза загораются, мягкая улыбка адресована мне. В них светится надежда, и моя застенчивая девочка возвращается ко мне.
— Правда? — спрашивает она, все еще тяжело дыша, едва оправившись от того, что я уже сделал с ней.
Она понятия не имеет, что должна бежать от меня. И я прекрасно понимаю, что все равно должен ее прогнать. Вместо этого улыбаюсь ей и целую в кончик носа.
— Правда, — отвечаю я и ненавижу себя еще больше.
Джулия
Нет ничего плохого в трауре,
Но только не проходит он легко.
Слезы, горе рядом ходят,
И боль не кончится вот так.
Но нет причин стыдиться боли,
Давным-давно она звалась любовью.
Воспоминания останутся лишь с нами,
Они вернутся, надо только ждать.
Нет причин для воспоминаний. Я не понимаю, что могло бы вызвать их. Мне не в чем себя винить.
Обнаженная, я лежу в объятиях Мейсона, уставившись в ноутбук. Нет ни одной чертовой причины, по которой мне стоит думать о Джейсе, но я это делаю.
Не хочу. Поднимаюсь выше к спинке дивана и пытаюсь выбросить из головы его улыбающееся лицо. Когда я просыпалась утром, Джейс убирал волосы с моего лица и быстро целовал. Всегда в губы, как бы я ни старалась увернуться. Он полагал, что это мило, хотя я не хотела, чтобы он чувствовал мой запаха изо рта.
Такие легкие и веселые моменты, которые мы разделяли, так прекрасно подходя друг другу, больше всего вызывают боль. Я тяжело вздохнула и попыталась успокоиться, не обращая внимания на пристальный взгляд Мейсона.
Можно подумать, что я испытывала счастье только тогда, когда у меня был любящий мужчина, которого любила сама. Можно сказать, что я рада, что у меня был кусочек счастья, а не испытываю грусть, что все закончилось. Но, по правде говоря, я не могу этого сказать. Не могу и не хочу.