И ты подчиняешься. И лишь за тем, чтоб вновь услышать этот голос…
Внешне Саша был типичным представителем семьи Шторм: рыжим, веснушчатым, зеленоглазым, невысоким, но жилистым. Но характером он настолько отличался от членов семьи Шторм, что если бы не его фамилия, то никто и не подумал, что этот мужчина имеет какое-либо отношение к этому роду.
Александр был сдержанный, даже скупой на эмоции, холодный, грубый и имел стальную защиту размером с милю… точнее, таким он был сейчас.
Отец рассказывал, что когда-то Саша был другим, таким же как все мы, и занимался он артефактами. Все дело в том, что дядя был третьим человеком-артефактом в моей семье. Остальные двое — это я и бабушка Изурия. В своих экспериментах дядя добился неимоверных успехов. Все пророчили ему блестящее будущее, и так было до того, пока он не влюбился. Эта девушка была тоже артефактор и у неё была мечта: построить школу для артефакторов в мире Арвет. Казалось бы, какая благородная и достойная уважения мечта, вот только ради её осуществления она решила продать Сашу охотникам за нами. Дядю спасла случайность: в день запланированного похищения он был не один, а со своим другом-некромантом, который, можно сказать ласково, ещё тот псих, ведь другие, точнее обычнее и спокойные, люди и нелюди с нами дела имеют крайне редко. Шестеро охотников, скорей всего, позже очень пожалели о том, что решили влезть в это дело (ели у зомби ещё остались какие-то чувства), они же и рассказали, кто продал дядю и за какую баснословную цену.
Первое время Саша буйствовал и пил, потом впал в апатию и ушел на целых двадцать восемь лет, бродить по мирам. Спустя два года, как он вернулся, со мной произошел тот случай, и если бы не Саша, то меня бы уже не было. Он не только без промедлений поделился со мной своей кровью, хоть это для нас ещё та болезненная и трудная процедура, но и вытащил меня, заставил жить.
Первое моё целостное воспоминание, а не просто череда каких-то быстро мелькающих картинок, было об осунувшемся лице с темными кругами под тусклыми зелёными газами.
Тогда я, пересилив в горле боль и сухость, еле слышно прошептала:
— Кто ты?
А лицо вдруг улыбнулся такой счастливой улыбкой, что сердце в груди защемило, и ответил:
— Саша.
Потом мне, конечно же, напомнили, что он мой дядя. Вот только я не вспомнила ни его, ни отца, ни мать, ни братьев и сестер, ни дедушек и бабушек, ни друзей и подруг.
Я не помнила даже себя.
В памяти остались только главная информация, такая как огонь — горящий, воду — можно пить, кровать — местно для отдыха и прочие. Я помнила даже какие-то моменты жизнь, но люди стали для меня просто чернильными каплями на пергаменте моей памяти.