Не время и не место для брезгливости.
Перед тем как уснуть, Мюи заверила, что больше не сердится и простила меня.
Простила?! То есть я ещё в чём-то назначен виновным! Хорошо хоть не потребовала просить прощения. Извините, не в том настроении.
Только сейчас почувствовал, насколько голоден. Это Бобику просто. Тот наверняка сунулся в кухню и пристально посмотрел на первого попавшегося хрыма выразительным взглядом: выбирай, собачка отведает свиную ляжку или твою?
Спустился в зал. Родители по-прежнему сидели за столом. За пустым.
Я кликнул лакея, распорядился насчёт ужина. С ниром. Побольше нира, лучшего. Тройной перегонки, настоянного на дубовой щепе. Сейчас напьюсь в дым, не железный всё же. После таких передряг нервы ни к чёрту.
Только когда начал уписывать тушёные овощи с рубленой крольчатиной – готовилась к торжественному семейному обеду, но что уж сейчас её беречь, – мама решилась нарушить молчание.
– Ты ничего нам не хочешь сказать?
– Нет. Ты уже достаточно наговорила. За меня, за себя, за всех.
– Я сказала правду!
Первая сотка нира дала тепло внутри, но никак не сказалась на настроении. Только после второй сжатая внутри пружина начала тихонько отпускать. Медленно. Так и литра не хватит.
– Сын! Ответь матери, – поддакнул ей папа.
– Настаиваешь? Отвечаю. После её «правдивых» откровений у Мюи был стресс, открылось кровотечение. Она теряла ребёнка. Вашего внука, между прочим. Спасибо, мама. Ты это хотел услышать, отец?
Я налил третью. Им не предложил.
Мама должна была смутиться, признать неправоту, поинтересоваться самочувствием Мюи? Так мог подумать тот, кто плохо её знает. Или не знает совсем. Когда в её голове что-то клинит, эта умная и интеллигентная женщина ведёт себя как упёртая тупица.
В данном случае – снова попыталась сделать меня виноватым.
– Почему меня и доктора Хауса не позвал на помощь?
– Потому что позвал Веруна, он спас мне жену и ребёнка. С тебя довольно и того, что натворила накануне. Хватит!
– Что значит – хватит? – вопросил отец.
– То и значит. За здоровье моего сына! – я опрокинул чарку. – Это – Средневековье. Мир суровый и опасный. О том, что здесь надо вести себя осмотрительно, я повторял миллион раз. Мама, похоже, умудрилась продемонстрировать ручного верью моему тестю, разоткровенничалась, что мой Биб стёр Насте память, так?
– Но ты же мстил ей! Не мог забыть, что она тебя отвергла! Милый мой мальчик, я же для тебя старалась. Ты должен был освободиться от лжи, от недомолвок…
Вот как она себе внушила.
– Мама! Правда в том, что Настя пришла в этот мир за руку с человеком, надевшим на тебя собачий ошейник со взрывчаткой. Настя пыталась меня застрелить. Отшибить ей память – это единственное, что я мог сделать, останавливая её и не убивая.