Постоянство этой улицы поражает. За последние пятнадцать лет облик района East Village менялся не раз. Выходцев из стран Восточной Европы потеснили латиноамериканцы, с недавних пор здесь стали селиться азиаты. Словом, на East Village, как и везде в Нью-Йорке, все течет, все меняется. Только улица Святого Марка остается в своем первозданном виде.
***
Завершить оформление тела можно в салоне «Андромеда». Это — ювелирная мастерская тела. Мастер по имени Филипп, с серьгами в бровях, ноздрях, губах, подбородке, горле (дальше футболка), пробив дырку, вставляет очередному клиенту серьгу. Запретных мест нет. Отдельный кабинет и строгая конфиденциальность. На прилавках колоссальный выбор серебряных колечек. Рядом, словно экспонируя товар и работу мастера, стоят две девушки, на чьих лицах свободного от колец места практически нет.
В «Андромеде» очередь. Валит желающий самовыразиться народ. Чтобы попасть на прием к мастеру, нужно ждать. Однако уже смеркается. Конечно, ежели в твоей ноздре ни единой серьги, то можно и подождать.
Все же лучше выдвигаться в сторону метро. Тем более на углах все больше негров, предлагающих сомнительно пахнущие сигаретки, все громче музыка из дискотек в подвалах. А из парков, утомленные сентябрьским солнцем и лежанием на траве, звеня металлом, в полиэтилене и коже, в наколках и серьгах, с красно-зелеными торчащими волосами, выходят на улицу Святого Марка нынешние ее хозяева — дети богатых родителей, бунтари, отбросы общества, словно стая разноцветных бабочек или дикое первобытное племя.
2012 г.
— А вам тюрьма, случайно, не снится?
Он улыбается, потом слегка хмурится, пытаясь что-то припомнить.
— Недавно приснилась больница, койки, пациенты. Но как-то смутно, утром все забыл. В зоне прошла почти вся моя жизнь...
Тюремный врач. В представлении многих наверняка это словосочетание находится в одном ряду со словом «костолом». Вкрайнем случае — неудачник, который не сумел сделать карьеру в гражданском мире и поэтому перешел работать в мир за колючей проволокой. Соблазнился на государственные льготы. Ни о клятве Гиппократа, ни о каком-то милосердии тут и речи быть не может. Но как примитивны порою такие представления!
Аркадий Сноль двадцать пять лет проработал начальником больницы, которая обслуживала все колонии, тюрьмы и следственные изоляторы Татарии. Среди его больных были и мелкие воры-карманники, и отпетые рецидивисты.
— Если бы я мог пойти работать в американскую тюрьму — пошел бы, не задумываясь, — говорит он.
— Он даже узнавал, какие для этого нужны документы. Но оказалось, что в Америке для работы врача иммигранту нужно подтвердить диплом мединститута, а это нелегко, особенно если тебе за шестьдесят. Иначе, не сомневаюсь, Аркадий лечил бы уже американских зэков, — подключается к разговору его жена Анна.