— Виктор, дорогой. Да, я к тебе тоже неравнодушна, ты это хочешь услышать? Я даже с Марком рассталась, к твоему сведению. И сейчас жалею об этом. В последнее время я стала совершать страшные глупости. И всё из-за тебя... Понимаешь, мы с тобой очень разные. И мне это совершенно не надо. Не надо, — повернувшись, она взялась за ручку, чтобы повернуть ее и открыть дверь.
В три широких шага я подошел к ней, подхватил на руки и понес на диван. Джен дрыгала ногами, била меня в грудь.
— Ты псих, псих, пси…
***
Все выходные мы провели вместе. В воскресенье вечером я отвез ее домой. Она вбежала на крыльцо, махнула мне на прощанье рукой.
Неожиданно взмахи ее рук изменили направление, и она стала звать меня к себе.
Я вошел к ней в дом. Год назад я и представить себе не мог такое, а сейчас это казалось само собой разумеющимся. За эти два дня я настолько с ней «слился», настолько чувствовал себя частью ее, а ее в себе, что просто не понимал, как мог жить без Джен до сих пор. А я и не жил до сих пор. Так, болтался на земле без всякого дела и смысла.
Мы пили кофе, она рассказывала мне истории висевших на стенах театральных афиш и картин на еврейскую тематику. Показала красивую серебряную посуду в шкафу. Меня, правда, несколько утомили ее частые извинения за «небольшой беспорядок», который вернее было бы назвать большим погромом.
Майкла мы дома не застали, он был в каком-то клубе. Вот будет парню сюрприз, когда увидит меня в их доме, распивающим чай или коньяк с его мамой...
В понедельник утром я долго стучал в дверь кабинета Джен, но на стук никто не отзывался.
— Джен сегодня не придет, — сказала проходившая мимо секретарша.
— Почему? Она взяла отгул?
— Какой отгул? Ты разве не знаешь, что у нее случилось?
— Нет.
— Ее сын попал в автомобильную аварию.
— Что?!
— Всех подробностей я не знаю. Известно, что он ехал в машине со своими дружками, ну с этими, музыкантами. За рулем сидел Френсис, он был пьяным. Не справился с управлением и врезался в автобус. Водитель и пассажир на переднем сиденье целы — их спасли воздушные мешки, а Майкл сидел на заднем сиденье. Говорят, с ним все очень серьезно…
— В каком он госпитале? — я полез в карман за ключами от машины.
…Мелькали дорожные указатели, столбы, зеленые газоны на холмах.
Вскоре я шел по коридору отделения ICU — для критических. Там ярко горели лампы, бибикали приборы.
Джен сидела на стуле, в сером платье, распатланная, неподвижная, как мумия, держала в руке ладонь сына. Когда я вошел, лишь слабо повела головой в мою сторону и снова устремила взгляд на Майкла.