И с ее уходом в Гурии что-то окончательно надломилось. Его студию стали посещать бесы. Бесы на весь день затягивали окна шторами, опрокидывали банки со смывкой и ломали немытые кисти. Бесы тянули Гурия в рестораны, бильярдные и стриптиз-клубы. Стали приносить водку.
Однажды бесы привели Никиту. Никита когда-то учился вместе с Гурием в художественном институте, на факультете прикладного искусства, но бросил на третьем курсе и толком никем не стал. У него был странный голос – когда-то звонкий, но с годами сильно прокуренный. Теперь Никита в основном хрипел, но сквозь хрипотцу порой прорывалось тоненькое козлиное блеянье. Голова Никиты всегда была гладко, до блеска, выбрита, напоминая костяной бильярдный шар.
Никита принес – «для натюрморта» – героин и шприц.
И стал Гурий бандитом.
Он просиживал ночи в кабаках, гудел с братвой на дачах, на кораблях. Деньги тратил безумно, с такой же легкостью, с какой и добывал их. Ничего не осталось и в помине от прежнего Гурия. Для ресторанов он одевался с шиком, а когда «зависал» на наркотиках, то становился похожим на бездомного, вдобавок его отравленное опиумом тело источало резкий неприятный запах.
В бандитском мире у него была кличка Грек. Они грабили магазины, обкладывали данью бизнесменов. Знаменитый «Привоз» контролировала тогда грузинская мафия, но базар «Южный» отбила банда, в которой состоял Гурий. Со временем, однако, он переключился исключительно на арт.
Пожалуй, никогда прежде в Одессе не было такого бича для художников и галерейщиков. Всю ненависть за свою измену профессии и свое малодушие перед испытаниями Гурий обрушил на бывших собратьев-художников, а также на галерейщиков, арт-дилеров, даже на владельцев багетных мастерских, – словом, всех тех, кто каким-то образом был связан с живописью. Он знал, где, в какой галерее продаются хорошие картины, у какого художника покупают работы, в какой мастерской изготавливают качественные изящные рамы.
Иногда он совершал ограбление какой-либо галереи даже не ради выгоды, а из мести, чтобы удовлетворить свою ненависть. А порой мог организовать избиение какого-то успешного талантливого художника. Потом, пьяный, сидя в ресторане или стриптиз-клубе или на чьей-то квартире со шприцем в руке, он ощеривал рот, довольный, что все успешно прошло.
Катился Гурий по самой крутой наклонной, круче не бывает. Были и аресты, и баснословные деньги, потраченные на адвокатов, и не менее баснословные взятки следователям, и передозы от маковых головок. Были и скандалы с матерью, и «скорые помощи», и больницы.