О том, что осень увяла красиво, печально и, как всегда, быстро, свидетельствует и аллея в Центральном парке. Там пустынно.
Из художников последним аллею покидает Акоп. Высохший и выработавшийся за «теплый» рабочий сезон, он еще появляется с этюдником. Колдует кисточкой над листом бумаги…
Аллея пуста. Акоп зябко передергивает плечами, вытирает кисточку, складывает этюдник. Бросает последний взгляд вокруг.
Голые ветки. Запах дыма. Тишина. Акоп застегивает до самого верха молнию пуховой куртки, выбрасывает сигарету и идет к подземке. В тишине поскрипывают колеса его тележки...
2
В поисках места для парковки Алексей долго ездил вокруг небоскребов, пока не оставил машину на дорогой платной стоянке. «Лучше сюда ездить на метро, иначе разорюсь». Недовольный, он шел к уже знакомому зданию суда.
Диктофон и фотоаппарат пришлось сдать в камеру хранения. Слушания должны были начаться в половине девятого, но двери зала почему-то были закрыты, в коридоре топтался народ.
– Задерживают на час. В этой Америке ба-ардак, еще хуже, чем у нас, в России, – сказал небритый мужичок в мятом костюме.
Алексей прошел по коридору, заглянул в один из пустых залов. Сев там на скамью, достал книгу в зеленом коленкоровом переплете с оттиснутым профилем Тургенева. Перечитывал в который раз «Дворянское гнездо».
«– Это все в Божьей власти, – промолвила она.
– Но вы меня любите, Лиза? Мы будем счастливы?»
Алексей читал, широко раскрыв глаза, изредка моргая, отчего лицо его принимало диковатое выражение. Он читал про героиню романа с гибким девичьим станом и тонким русским профилем, которая исчезала в беседках тенистого сада, писала письма при свече, а видел другую Лизу – свою.
Странные, очень странные и не подходящие ни к месту, ни ко времени образы и картины виделись ему здесь, в пустом зале суда. Вообще-то, не классические романы надо бы ему сейчас читать. Ведь с минуты на минуту начнется суд над российским криминальным авторитетом.
А ежели Алексей такой книголюб, лучше бы купил себе другую книжицу – простую и правдивую. «Москва бандитская» называется. И прочитал бы там занятные истории о жизни знаменитых российских бандитов. Среди прочих, кстати, там целая глава посвящена и Станиславу Николаевичу, его геройствам на воле и в зоне. Впрочем, и читать-то не обязательно. Достаточно взглянуть на фотографии самого Маханькова в наряде зэка, а еще лучше – его жертв: обмякшие изуродованные тела, перекошенные лица, бессмысленно раскрытые рты. И дырка во лбу. И всё, и никакой романтики.