Приступили к обсуждению. Первым делом, моих американских коллег заинтересовала не любовная, а финансовая сторона. Им показалось весьма странным, даже неправдоподобным, что Иван-хирург завидовал успеху брата-владельца автомастерской. Разве такое возможно?
Зарплата хирурга в Америке исчисляется шестизначными цифрами, в сотнях тысяч долларов. Это – у обычных, рядовых. Про светил хирургии и упоминать не будем. Многие американские хирурги часто выступают в прессе, ведут свои радио- и телепередачи, имеют положение в обществе. А владелец автомастерской? – Мелкий хозяйчик в промасленном комбинезоне: приварить трубу глушителя, заклеить пробитую камеру колеса.
Обратились к одному психиатру, из России. Она хоть и приехала в Штаты давно, но отношения с бывшими российскими коллегами поддерживала. Подтвердила: да, всё правда, – в России такое возможно. Тем более, когда речь идет не о Москве или Санкт-Петербурге. Если средний хирург обычной областной больницы сложит вместе свою зарплату и деньги, полученные им в качестве взяток, то все равно до уровня владельца хорошей автомастерской вряд ли дотянет.
Эта информация – о жалком положении врачей в России – вызвала настолько живой интерес, что о горемычном Иване ненадолго позабыли. Не могли успокоиться американские врачи, недоуменно пожимали плечами. И, наверное, лишний раз порадовались тому, что родились в Америке...
Затем Ричард Грубер направил обсуждение в нужное русло.
Я вяло отвечал на вопросы, путался в ответах. Непонятная апатия овладела мной. Сандра, заметив у меня неожиданный упадок духа, попыталась заступиться за своего подопечного. Но – куда там! Посыпались замечания: дескать, в работе с Иваном я чего-то недоглядел, чего-то недопонял.
– Зато какое терпение потребовалось от Германа в работе с этим пациентом! – Сандра расточала похвалы в мой адрес. – Расскажите, Герман, как вам удалось распутать темный клубок души этого больного. Герман, что с вами?..
– Мне нужно выйти, срочный звонок! – я поднял в руке свой мобильник. И, не дожидаясь ничьего разрешения, быстро направился к двери.
...В коридоре – Иван! Он был без шапки, в ношенном клетчатом пальто, в котором я видел его в последний раз, в церкви. Иван широко улыбнулся, не раскрывая губ. Я всегда поражался этой его способности – широко улыбаться, не размыкая губ. Лицо его было свежевыбрито, правда, небрежно, на краях широких скул темнели островки щетины.
– Выпустили из психбольницы. Вот как... – промолвил он.
Не успел он закончить, как я схватил его за пальто и потащил за собой по коридору. Он не сопротивлялся, покорно шел, вернее, волочился. Мы очутились у двери какого-то кабинета, неподалеку от лифта. Там, в углу под потолком, висела видеокамера.