- Семь лет. Значительно меньше половины.
- Ты ведь знаешь, что я могу быть внимательным, добрым, хорошим. Я всё исправлю, дай мне последний шанс.
- Знаю, конечно. Но Игорь... наши отношения давно стояли на месте. Любовь прошла, осталась привычка. А в самый сложный для меня момент ты не поддержал меня. Прости, но я так не могу. Я больше не верю тебе. Всё кончено.
Он дергается, но потом берет себя в руки.
- Не может быть кончено! Ты носишь под сердцем моего ребенка.
Мое сердце сжимается.
- Игорь, ты с ума сошел? Мы не были близки много месяцев! - ахаю я. - Да и вообще, откуда ты знаешь? Кто-то в больнице проболтался?! Это Рита? Или Вероника? Скажи кто, я должна знать!
Игорь знает многих моих коллег, он вполне мог продолжать общаться с кем-то из больницы и после нашего разрыва. Завтра же нажалуюсь главврачу!
- Я в курсе, что срок уже большой. И я знаю тебя, Таня. Ты хорошая девушка, не из тех, кто бросается во все тяжкие с первым встречным.
- Если хочешь, я покажу тебе бланк узи. Сам посчитаешь.
- Бланк подделан, - всплескивает руками Игорь. - В вашей больнице все в сговоре, я уверен, тебе там нарисуют то, что нужно. Я никому не верю. Этот ребенок мой, я требую, чтобы он носил мою фамилию. Таня, я теперь никогда никуда из твоей жизни не денусь!
Его слова и свирепый взгляд пугают меня до дрожи. Я делаю шаг назад, потом еще один... У меня вдруг немеют руки и кружится голова. Так сильно! Я спотыкаюсь и подаю.
А потом темнота.
***
Прихожу себя от шума.
- Он тебя тронул, Таня? Танечка, боже, открой глаза! - кричит Маша. - Кто-нибудь, вызовите скорую!
- Я ничего не делал! Она просто отключилась. Мы спокойно общались, - оправдывается Игорь.
Словно через пелену я слышу голоса мамы, отца, а потом и всех остальных гостей.
Быстро прихожу в себя. Наверное, резко упало давление. В любой другой ситуации я бы потребовала отказаться от приезда врачей, но не сегодня. Мне следует лучше о себе заботиться.
Через полчаса я пью воду в беседке. Фельдшер скорой помощи измеряет давление, задает вопросы.
Родственники стоят поодаль и дышать боятся. Да, не так я планировала сообщить всем радостную новость. Но что поделаешь? Перепугала родных до смерти!
Я извиняюще пожимаю плечами и смотрю на папу. Тот улыбается и чуть не плачет. Одновременно от радости и тревоги за меня. Всё будет хорошо, обязательно. Я верю.
- Ну что ж, - говорит хмурый пожилой фельдшер, - не вижу поводов для паники. Но вам в вашем положении следует лучше беречь себя. Избегать стрессов, не нервничать.
- Я буду беречь, - охотно киваю.