Во первых: «ПУ4 — Потенциальная Угроза 4» — это я. Так совет помечает самых опасных преступников внутри системы Колыбели. Я четвертый за 221 год с начала правления старика. Личности первых двух окончательно не установлены, а вот «Потенциальная Угроза 3» — это Лютер. Я только недавно узнал, что в прошлом он был самым сильным из всех «Королей Бездны» по атакующим способностям.
Теперь я примерно начинал понимать, что происходит. Лютер сделал множество действительно важных открытий для всего человечества и Колыбели в частности. Однако, в итоге был объявлен «угрозой» без объяснения причины, равно как и я. При этом, единственное что связывает меня с Лютером, это Кейт.
Разумеется, куда больше меня поразил тот факт, что Кейт (она же «Бестия») — внучка старика. Об этом вероятно, узнали уже все кроме меня, но я пришел к этой мысли только сейчас. И ведь я никогда не задумывался: а какой у нее вообще был ранг до того, как её выписали из топа Колыбели? Да и если старик так дорожит своей внучкой, — почему он позволил ей отправиться на суицидальную миссию? Кто-то тут явно не договаривает правды. Возможно, Кейт не хотела расстраивать меня тем фактом, что эта миссия была лишь её решением, и попыткой сбежать от старика, пусть даже на тот свет.
И теперь из этого письма я узнаю, что на неё охотятся еще и Красные, чтобы использовать в качестве основы для своего острова. Я слышал об этом ранее, но считал лишь мифом: можно создать остров при помощи специального заклинания, но нужна душа невероятно сильного ранкера. Таким образом, в теории, остров можно создать в практически недосягаемой для большинства, секретной зоне, что автоматически выводит группу владеющую таким островом на новый уровень. Они собирались использовать её для этого, — я сжал челюсть, ощущая, как пульсируют вены.
Уверен, что и старик так трясется за Кейт, потому что собирается использовать ее. Он не хочет, что бы она привязывалась к другим людям, хочет контролировать ее, и потому я представляю для него опасность… Так ведь? Но почему она тогда не сбежала, имея возможность спокойно перемещаться по бездне? Почему привела меня в стан врага, и почему выбрала именно суицид?
«Блять.» — я ударил двумя руками по столу, опустив голову. Я уже ничего не понимал. Слишком много данных, слишком много веток и цепочек, навалились на меня там, где и когда я ожидал этого меньше всего. В памяти мелькали отрывки наших вечерних разговоров. Тогда она выглядела такой сломленной… Говорила, что ощущает себя пустой. Насколько же сильно этот старый ублюдок контролировал её? Скольких вещей он мог ее лишить?