...Вам... пришел... конец...
...Вам... пришел... конец...
...Здесь... возврата... нет...
...Здесь... возврата... НЕТ...
Это было самое жуткое похмелье Михалыча. Нет, его совсем не выворачивало наизнанку, и ничего похожего...
просто Михалыч вдруг понял, что там, внизу, его накажут.
Михалыч вспомнил свой родной городок, центр нефтегазодобывающей промышленности за Уралом. В родне Михалыча были знатные бурильщики, портреты их висели даже на "почетной доске" при въезде на буровую, где красовался короткий, зато всем понятный лозунг: "Даешь газ!" Ну, как тут не стать бурильщиком!? Однако с детства мечтал Михалыч вырваться куда-подальше. После армии попал он в приморский город, где и получил морскую специальность. Помнил Михалыч и спецмагазин под магическим названием "ТОРГСИН", помнил и здоровенную непросыхающую лужу в центре города. Сменялись поколения, уходили ввысь этажи новостроек, а лужа по-прежнему омывала городские берега, даже ходили слухи, что в ней водятся пираньи. В конце концов, горожане сроднились со своей лужей, и через нее пролегла народная тропа, сколоченная из досок, которая вела от общаги до винного магазина (эту тропу окрестили "дорогой жизни"). Если бы Чарльз Дарвин описывал популяцию тамошних алкоголиков, то наверняка отметил бы в их поведении одно существенное отличие от генотипа. Они раскачиваются не по-нормальному: "вправо-влево", а "взад - вперед". Михалыч, сперва не приспособившись к местным условиям обитания, лишь насмехался над этой странной причудой и продолжал в нетрезвом виде раскачиваться традиционным образом. Расплата наступила однажды вечером, когда он решил форсировать пресловутую лужу своим фирменным "противолодочным зигзагом"...
:Наконец, луч замедлил ход, и пленники прибыли на конечную станцию.
Огромный тронный зал был украшен фресками и скульптурами ужасных существ, затхлый гнетущий полумрак пространства лишь изредка озарялся багровыми сполохами. Удар в большой круглый гонг цвета красной меди раскатисто возвестил о начале Адского Суда...
К горечи поражения примешивался страх. Ведь место, где они сейчас находились, было не только удалено от планеты Земля на миллионы световых лет, но и отделено от всего живого могучей толщей планеты Колосс. Это был кромешный Ад. Чужой и страшный. Никогда и нигде прежде Михалыч не чувствовал себя таким потерянным: матрос 1-го класса, судовой артельщик, а ныне первый завхоз на летающих тарелках, он стоял у подножия трона сотона "L", уткнув глаза в драгоценную мозаику.
Изображенный на полу символ эгрегора живо напомнил артельщику серп и молот с его партбилета...