– Такого и больному ведь не взбредится, – меланхолично отозвался Варрон.
– Вот именно, – кивнул наставник и указал на дальние стеллажи. – Вот там, например, находится душа одного из самых известных…
Вскоре Ронни поняла, что желание стать бойцом ее не подвело.
Из долгой, довольно нудной лекции Уильяма и редких комментариев Варрона она вынесла только то, что сбор и наблюдение за душами – дело достаточно кропотливое, требующее очень много внимания и терпения, в общем, всего того, чего у нее практически не было.
Еще через какое-то время заскучали и остальные: Мадлен осторожно положила голову на плечо Филиппы, которая старательно делала вид, что ей интересно, но достаточно открыто зевала; Тоби и Дэн Миллс, чье лицо по-прежнему было испещрено глубокими царапинами, о чем-то громко спорили.
Когда все окончательно расшумелись, Хирам, тяжело вздохнув, подошел к продолжающему разглагольствовать Уиллу и что-то кратко шепнул ему на ухо.
– Идем, – велел он.
Когда стена за их спинами практически закрылась, Ронни, вновь поддавшись любопытству, оглянулась. Светло-голубые, пронзительные глаза Варрона смотрели прямо на нее.
Наверное, шутка про архангела была не слишком удачной.
Путь назад занял не так много времени, и скоро команда вновь оказалась в Гильдии. Так как никаких планов на сегодня больше не было, – несмотря, впрочем, на возражения Уильяма, который предлагал посетить еще какой-то отдел Канцелярии, – Хирам разрешил всем расходиться.
В какой-то момент Ронни неожиданно осталась одна и поплелась к своей комнате.
– Рон, подожди, – раздался сзади грубый голос.
Ронни закатила глаза.
Так называли ее только два человека, хотя она несколько раз просила не сокращать ее имя до этой формы.
– Ну что еще? – сказала она, всем видом показывая раздражение.
Эрхард нагнал ее в несколько широких шагов и прямо спросил:
– С ножами совсем все плохо, да?
Он практически не принимал участия в тренировках, постоянно где-то пропадая. Уильям уклончиво отвечал, что он решает какие-то свои дела, но Ронни не особо в это верила: скорее всего, Эрхард пользовался относительной свободой и шатался там, где ему было интересно и нескучно.
Она пожала плечами.
– Нормально. Жить можно.
– Покажи мне, как ты это делаешь, – велел Эрхард.
Ронни с подозрением покосилась на него, но, наткнувшись на строгий внимательный взгляд из-под сведенных вместе светлых бровей, послушно подняла в воздух правую руку.
Неожиданно Эрхард сложился пополам и громко расхохотался.
– Ну что опять не так? – возмутилась она.
– Ты же левша, – простонал Эрхард, вытерев выступившие на глазах слезы. – Понятное дело, что у тебя чего не получается.