– Чего застыла…
– Дай пройти…
Я же все еще оглушена. Не особо реагирую на происходящее.
Меня хватают за руку и тянут в сторону окна.
– Ну что?! Что там?! – взгляд натыкается на озабоченное лицо Луизы, которая тащит меня в сторону, чтобы не мешалась под ногами проходящих ребят.
– Адель! Скажи хоть слово! Ты белая как полотно! – тормошит меня подруга.
Молчу. Язык прилип к небу. Требуются секунды, прежде чем с губ слетает заветное:
– Гарвард… меня приняли в Гарвард!
Весь коридор содрогнулся от последующего крика Луизы:
– Ааааааа! Победааааа!
Пальцы резво бегут по клавишам, а голос стремится ввысь, переливаясь всеми возможными мелизмами, передающими богатейший окрас трогательной мелодии. Я ухожу в резкое пиано, завершаю проигрыш.
Получаю удовольствие от музыки и мира, в котором я существую в эти мгновения. Поднимаю взгляд от рояля и смотрю на спокойное, сухое лицо своего учителя, который отстраненно, приложив руки к острому подбородку и сцепив их в замок, рассматривает картины на стенах музыкального класса.
– Мисс Соммерсье, я слышал новость. Вы получили грант на обучение… – в раздумьях произносит преподаватель музыки.
Мне кажется, что сейчас он говорит сам с собой, но на всякий случай я отвечаю:
– Да, господин Уильямс.
– Ну, что ж, поздравляю, – мой ментор будто расстроен моей удачей.
Я теряюсь от подобного тона и не знаю, что ответить.
Артур разворачивается ко мне на носках, издав неприятный скрежет подошв, трущихся о мраморную поверхность пола. Он упирает в меня свой проницательный взгляд, и я вижу на дне его глаз странный блеск, словно Артура переполняют эмоции, совершенно не свойственные этому строгому и скупому на проявления чувств человеку.
Сейчас он смотрит на меня, будто обдумывая что-то и принимая решение.
Вздохнув, он подходит к секретеру и достает нотные листы, бережно складывает их в аккуратный столбик и вновь смотрит на меня.
– Я вижу вас певицей, Адель, – тяжело вздохнув, произносит мой ментор. – Мне жаль, что вы не идете по пути музыки и творчества. Это, конечно, сложный путь, тернистый, но в вас я вижу стержень, талант и силу духа. Я восхищаюсь вашим голосом. Он невероятен. Музыка – ваше призвание. Вы живете тем, что исполняете. Вы чувствуете ноты и погружаете в мир ощущений своего слушателя. Редчайший талант выводить на эмоции, заставлять души сопереживать… Это дано единицам…
Теряюсь от подобного шквала откровений. За все годы учебы мистер Уильямс едва замечал мой труд. Требуя невозможной отдачи, цепляясь к мельчайшим деталям и разнося своей критикой мое умение и талант в пух и прах.