Родослав присел за стол, поправив прежде на бёдрах полотенце, в котором он, по давней привычке, всегда выходил из душа. Из такого элемента контрактных свиданий получился психологически полезный для «рожениц» эротизирующий подготовительный момент. Таким естественным не навязчивым способом он предоставлял им, возможность, глядя на своё атлетическое безупречно сложенное с рельефной мускулатурой тело, убедиться в отличных перспективах зачать здорового ребёнка и способствовал усилению женского либидо.
Муромский оглядел лежащие на блюде благоухающие куски и положил на свою тарелку два, потом, подумав, вернул их на место, заменив эти два, каждый из которых был чуть меньше всех прочих, на один по – больше, но уступавший размерами двум вместе взятым первым, выбранным бездумным гастрономическим порывом. Кушал жаркое не спешно: отрезал маленькие мясные пластинки, отправлял их в рот и медленно тщательно пережевывал вместе с маленькими кусочками хлебного мякиша, которые он иногда отщипывал пальцами от свежеиспечённого лаваша, заедая веточками зелени и запивая время от времени глотком прохладной минералки. Такой способ утоления голода позволял в полной мере насладиться вкусом приготовленного блюда и быстрее почувствовать насыщение без вредного излишества в еде. Сделав завершающие трапезу и выполаскивающие рот два глотка воды, со словами: «Спасибо, Эля. Всё было очень вкусно!», Родослав решительным движением поднялся со стула, мысленно говоря себе: «Подкрепил силы – теперь иди и выполни должное.»
Как – то пять, или шесть лет назад Роду попались на глаза стихи неизвестного автора, напечатанные в одной из газет под рубрикой «Старорусская поэзия». С тех пор несколько строк этого неизвестного пиита стали девизом Муромского – оплодотворителя:
«…Отец благой!
Не возбрани,
Когда распашет дщери юной
Однажды пахарь удалой
Ея созревшую уж плоть
И семенем своим засеет.
Ведь, в срок она родит
Иль сына, или дочь
И сим, ведь, Жизнь(!) она продлит!»
Девиз Муромского стал одновременно его эротической мантрой, подобно искре зажигания в двигателе внутреннего сгорания запускавшей возбуждение. Произнося про себя слова девиза – мантры, он подошел к двуспальной деревянной гостиничной кровати, на краю которой, согласно повторяющейся из раза в раз церемонии, Эльвира сидела, прикрывая приподнятым выше груди одеялом обнаженное тело. Молча, гипнотически неподвижным взглядом глядя на «роженицу», Род стянул с бёдер полотенце и явил её взору готовый к нелёгкому труду «плуг пахаря». Эльвира, вздрогнув, охнула; отбросила одеяло в сторону и, призывно протянув к оплодотворителю руки, откинулась на спину поперёк постели. Родослав немедля последовал призыву и стал прилежно глубоко вспахивать плодоносное лоно под откровенные скрипы кровати, ни то осуждающей происходящее действо, ни то сочувственно участвующей в нём. Сегодня своему последнему контрактному свиданию он решил отдать всю ночь, что случалось в последние годы не слишком часто, и тем утешить Эльвиру, время прощания с которой неумолимо приближалось, а продлевать с ней отношения, несмотря на то, что, похоже, Эля будет пятой контрактанткой, которую Муромский не смог оплодотворить, в его планы не входило.