Повествуя свою историю, Муромский смотрел всё время на судью, лишь изредка мимолётно поглядывая то на Полину Суетину, то на Иду Марковну, то на кого – то из публики в зале. Со стороны его устремлённые на судью глаза воспринимались совершенно естественно, ведь он изъяснялся по её предложению. Но дело было не только и не столько в соблюдении уважения к суду в лице непосредственно судьи Тихомировой, а совсем в другом – Анна Павловна притягивала взгляд Родослава Ивановича. Она нравилась ему. Всем своим обликом – лицом, пропорциями фигуры, едва угадывающимися под мантией и даже голосом она напоминала ему Вику в их общей молодости. Ему хотелось, чтобы у судьи не сложилось о нём впечатление, как о мерзавце и моральном уроде.
Судья же слушала ответчика и вызываемые его словами противоположенные чувства, сменяя друг – друга, тревожили её душу: тёмная волна возмущения сменялась светлой волной сочувствия, за которой накатывалось отталкивающее непрятие, уступающее вскоре состраданию, а за ней снова взрастала мрачная волна брезгливости, исчезающая под напором человеческого понимания и юридического здравомыслия.
– Спасибо. Присаживайтесь пожалуйста.
Через краткую паузу судья встала, и, обращаясь к залу сказала: «Суду сущность дела ясна! Резолютивная часть судебного решения будет оглашена через тридцать минут. Суд удаляется на совещание.»
– Встать! Суд удаляется на совещание. – Прозвучал полагающийся возглас секретаря. Сделав далее объявление о перерыве на тридцать минут, она поспешно покинула вслед за судьёй, постукивая каблуками – шпильками по паркетному полу, зал судебных заседаний, в котором уже нарастал характерный шум одновременно начавшихся разговоров всех присутствовавших здесь людей, находившихся под сильным впечатлением от услышанного.
Родослав Иванович же почёл самым разумным воспользоваться имевшимся в здании суда буфетом, чтобы немного подкрепиться, не забыв пригласить с собой своего адвоката. Пройти беспрепятственно мимо истца им, однако, как он и подозревал, не удалось. Полина Суетина, заняв выгодную позицию в проходе, и, воспользовавшись некоторым замешательством ответчика, спросила его тоном уверенного в своей правоте человека: «Ну, что, Муромский, надеешься бумажкой отмазаться от алиментов? Ничего у тебя не получится! И мне плевать, что другие дуры ничего от тебя не требовали. Мне то, во всяком случае, ты будешь платить, как миленький. Никуда не денешься!
– Вы всё сказали, что хотели?
– Да!
– Тогда, позвольте, госпожа Суетина, мы пройдём. Хотелось бы, если вы не возражаете, заморить червячка.