– Хорошо, поверю тебе на слово, – голос Маэля садится, и он, глубоко выдохнув, поднимает взгляд к моему лицу. – Я… я веселился, как я уже успел тебе рассказать. – Да-да, но я всё прослушала. – И как-то поспорил с другом, что буду на протяжении всего дня дерзить и перечить всем, с кем буду иметь контакт. Даже с преподавателями, – он прищуривается, а я поджимаю губы, выдавив улыбку. – А это вообще на меня не похоже. Знаешь, я обычно хочу найти компромисс и решить конфликты мирно. Для меня это было целым испытанием. Друг, конечно, об этом знал, – мистер Мартен мягко улыбается. – И так получилось, что нас совместили с параллельной группой с потока. Тогда я случайным образом и познакомился с…
Маэль замолкает, разомкнув губы, и вбирает воздух в грудь медленно, долго, как будто это последний вздох в его жизни. Не двигаюсь, застываю словно статуя, благополучно и бесповоротно позабыв о своей «больной» ноге.
– С вашей… с вашей женой? – едва слышно произношу, боясь надавить на больное вновь.
– Да.
Поражаюсь тому, как моментально Маэль тускнеет, сменяя эмоции так же стремительно, как и свою линию поведения. Опускаю взгляд вниз, переняв тревожное настроение мистера Мартена на себя, хоть раньше никогда не замечала у себя такой раздражающей и явной эмпатии. Да что со мной такое происходит в этом лагере несчастном?!
– Когда у нас было первое занятие, ты пошутила, что я переписываюсь со своим парнем, Сэмом. Помнишь? – немного бодрее продолжает Маэль, и я киваю, ответив на его вопрос без слов. – Сэм – это не мой парень и даже не друг. Сэм – это моя жена, – его губы, уголки которых медленно разъезжаются в стороны, образуют сначала лёгкую, а потом нежную улыбку, но слишком постепенно, словно ему физически больно улыбаться шире.
– Сэм… – задумчиво повторяю, рисуя глазами круг над собой. – Красивое имя.
– Очень. И она сама тоже, – бездумно выпаливает мистер Мартен, тут же встряхнувшись, и я вскидываю брови, уставившись на него непонятливым взглядом. Определитесь уже, мистер Мартен! – Слушай, давай я всё-таки отведу тебя в медпункт. Вдруг у тебя травма, а я за тебя, между прочим, отвечаю, если ты не забыла.
Маэль начинает приподниматься, при этом не забыв старчески кряхтеть, но я (не опять, а) снова хватаю его за руку, усаживая обратно.
– Не надо. Не болит уже. – Прожигает меня недовольным взглядом, и я закатываю глаза. – Мистер Мартен, почему вы постоянно пытаетесь убежать от этого разговора?
Сама не верю в то, что задала этот вопрос вслух, но для Маэля он, похоже, служит стимулом для постепенного раскрытия души. Я на это, по крайней мере, надеюсь.