Звучно вздыхаю, пытаясь отдышаться, но продолжаю двигаться. Дыхание сбивается окончательно, когда мистер Мартен находит меня равнодушным взглядом. Кровь начинает пульсировать в артериях, но я, тяжело выдыхая, не останавливаюсь, пока он не прикажет мне остановиться.
– Нет, Беннетт, пока ещё рано, – его хриплый голос чуть не отправляет меня на небеса. – Ещё один круг. Давай, – он делает круговое движение рукой, указывая на баскетбольное поле.
– Вы невероятно безжалостны, – саркастически кидаю, прищурившись, и с манерной усталостью бегу ещё один круг.
Бегу, медленно перемещаясь в воспоминания. Почему-то именно сейчас вспоминаю, как тётушка любила указывать мне на мои недостатки, как не замечала моих стараний и как любила сделать вид, что у нас в семье всё прекрасно, хоть это всегда было очень далеко от правды.
Уже начинаю истрачивать свои физические силы, но моя злость и ненависть к ситуации и в какой-то степени к тётушке внезапно придают мне сил. Поэтому я быстро справляюсь с кругом, который мистер Мартен велел мне пробежать, и, поравнявшись с ним вновь, слышу его: «Всё, Беннетт, достаточно», но отмахиваюсь, продолжая бежать дальше.
Вкладываю в свой бег, в свою невероятную усталость, в каждый свой шаг, всю свою обиду, боль, сомнения, страхи, которые сковывали меня всё это время. Которые были причиной моей ненависти к себе. Внезапно злюсь на себя саму из-за того, что позволяла самой себе так к себе же относиться, но и не понимаю, как относиться к себе по-другому. Кто-нибудь может мне подсказать, как вообще жить эту жизнь? Есть инструкция?
Не замечаю, как в порыве злости начинаю бежать уже второй лишний круг, и неожиданно чувствую, как меня резко хватают за локоть, останавливая на полпути.
– Беннетт, ты мне назло, что ли, решила нарезать круги, пока не упадёшь прямо тут от перенагрузки? – мистер Мартен сжимает пальцы на моей руке, притягивая меня к себе, и я, словно марионетка, делаю пару коротких шагов к нему навстречу.
– Нет. Я просто…
Маэль отпускает меня, и я, пытаясь отдышаться, нагибаюсь, уперев ладони в колени. Размеренно дышу, восстанавливая дыхание.
– Я просто почему-то вспомнила тётушку, – выпрямляюсь, глянув на мистера Мартена с усталостью, но уже не с физической, а с душевной.
– Присядь.
Мы садимся на лавку для пресса, и я, не замечаю, как (и почему именно в этот момент) начинаю делиться с Маэлем тем, что было у меня на душе буквально минуту назад. Всё, о чём я думала, всё, о чём переживала, и всё, что меня беспокоило, – теперь было не только моей болью, но и болью мистера Мартена.