Глобычев вышел на трамвайные пути и пошел параллельно. Уже показался знакомый полуразрушенный забор из бетона. Глобычев прикинул, уместно ли побежать, но лишь прибавил шаг. Он перелез через забор и, раздвигая ветки деревьев, вышел к небольшому строению. Тут уже стояло человек тридцать, худых, с испорченными бессонницей лицами. Глобычев был в курсе многих из них: писателей на самом дне безыдейного ведра. Другие сюда и не ходили. Он сам впервые появился здесь чуть больше двух лет назад, когда “Водовороты времени” вместо радости стали тяжелой каменной ношей. Его привел сюда Рыжиков, драматург, который, благодаря Анисье, написал целую пьесу ─ “Песок под колесами”.
─ Привет, ─ поздоровался Рыжиков.
─ Привет. Еще не пускают?
─ Нет, сегодня что-то задерживают.
Глобычев пожал руки всем, даже тем, кого не знал. Тут все были вроде знакомых, друзей, познающих и познаваемых в беде. Ему сразу дали сигарету, налили коньяка в податливый пластиковый стаканчик, внесли в список. Он выпил, закурил, поднял воротник пальто и затянул потуже шарф. В окошке домика горел тусклый свет, но, как обычно, за плотной шторой ничего не было видно.
К Глобычеву подошел с бутылкой фантаст Тутаев из Казани.
─ Ого, ─ удивился Глобычев, ─ давно ты здесь?
─ Неделю.
─ Чего не позвонил?
─ Не знаю… Каждую ночь хожу сюда. Но все мимо. То жанр не мой, то сюжет. Измучился. “Айдар” не движется совсем. (Тутаев писал космическую сагу “Айдар. Забытый на Деймосе”) Всю неделю пью. Давай стаканчик.
У Тутаева был самогон. А вместо сигарет ─ самокрутки. Глобычев хлопнул его по плечу и оставил наедине с “Айдаром”. Минут через пятнадцать он согрелся и немного поел. Обычно открывали в час, но люди приходили с первыми сумерками, поэтому несли еду и питье.
Глобычев знал, а если бы и не знал, то догадался, что к Анисье приходили в крайнем случае. Да они себя так и называли ─ крайние люди. Все они пробовали многое: спиртное, церковное, женское. А когда не помогало ─ шли сюда: тот же Тутаев до “Айдара” написал от восьми до одиннадцати книг (смотря как считать). И испытать это фантастическое упоение ему ─ и остальным ─ мечталось снова.
Наконец в половине второго из двери вышел человек, маленький и сонный. Никто не знал, кем он приходится Анисье, однако, именно он каждый раз открывал дверь, чтобы забрать сегодняшний список. (Говорили, что он “задолжал” Анисье так сильно, что навсегда остался у нее в услужении. А еще ─ что он единственный, кто в состоянии удовлетворить ее как женщину.) На снегу лежал треугольник света, а человечек щурился, разбирая фамилии.